Искусственный интеллект - [12]

феномен как специфическое свойство человека, воспроизвести («смоделировать») его частично или полностью в разного рода искусственных, т.е. созданных самим человеком, устройствах. Эти устройства могли быть как идеальными (логические формулы и математические алгоритмы), так и вещественными (машины и механизмы различной сложности, в том числе счетные машины и человекоподобные роботы). Достигнув и в том и в другом внушительных успехов, ученые и конструкторы далеко ушли от первоначальной задачи и сформировали множество ставших самостоятельными дисциплин, которые сегодня объединены главным образом только глубокими историческими истоками и общим названием. Но это состояние оказывается источником появления тупиковых исследовательских проектов и попыток искать помощь в других дисциплинах которые занимаются совсем другими предметами. Поэтому первое, что следовало бы сделать - это четко сформулировать ключевые термины и выразить с их помощью предметы и задачи каждой из дисциплин, т.е. «нормализовать» язык каждой из них и, насколько это возможно, сформулировать «метаязык», в терминах которого обозначаются имеющие место междисциплинарные контакты. В процессе такой работы, важные методологическим принципом которой была бы «феноменологическая редукция», можно избавиться от эпистемологической ловушки, которая состоит в том, что использование термина «интеллект» незаметно побуждает специалистов разныхдисциплин искать ответы на своивопросы, обращаясь к тем, кто обозначает собственныепредметные области тем же словом -прежде всего, к философам, психологам и логикам, чей предмет, и в самом деле, ближе к «изначальному» смыслу слова «разум». (То же самое, кстати, можно сказать и о философах, которые полагают, что специалисты по «умным машинам» помогут им понять тайны человеческого мышления). На мой взгляд, исторический и семантический анализ сложившейся ситуации способен избавить от напрасных надежд и тупиковых поисков, а с другой - определить зоны плодотворных контактов в том сообществе, которое сегодня объединено не столько понятийно, сколько фонетически.

Любая исследовательская программа, объединяющая усилия ученых разных специальностей, которые изначально работают в разных областях науки и занимаются разными предметами, предполагает, что ее участники, приступая к совместной работе, уже понимают, что задача, которую они намерены решать совместно, предстает как новое поле исследований,которое не является суммой, совокупностью или даже «пересечением» предметных областей, где они уже являются специалистами. Иначе говоря, образуется новый предмет.Нередко понятие междисциплинарного исследования отождествляется с понятием комплексной программы, или даже технического проекта, что приводит к немалым трудностям, прежде всего практического (организационного) плана, хотя серьезные комплексные программы, получившие форму конкретного технического проекта, часто в свой состав включают научные коллективы, которые выполняют исследовательские программы. Хотя они и инициированы проектами, но их цели, «логика» их функционирования и способ организации существенно иные. В числе таких исследовательских программ могут быть и междисциплинарные. Общеизвестными примерами комплексных (по сути, технических) программ является знаменитый Манхэттенский проект, или такие проекты НАСА, как программа высадки человека на Луну или создания многоразовых космических кораблей. Как правило, такого рода программы и проекты начинаются с формулировки задачи, которая не вырастает в науке имманентно, «внутри» процесса научного познания, а ставится перед учеными «извне»; ученые же, в качестве исследователей, только привлекаютсядля выполнения такой работы, которая не может быть выполнена уже известными в «прикладной» науке средствами организаторами и вдохновителями проекта. Последние выступают в роли заказчиков, а ученые - исследователи или целые научные коллективы, соответственно, оказываются исполнителями.

В современной науке общепринято ее разделение на «дисциплинарные уровни», согласно общему принципу «разделения труда» - на фундаментальные исследования, прикладные исследования и разработки. Это отображено, в частности, в организационной структуре современной науки. Например, в номенклатуре научных званий; в разных странах существуют научные коллективы различных ведомств -например, в России имеется так называемая «академическая наука», развитая система академических институтов с собственными библиотеками, лабораториями, вычислительными центрами и пр., которая, по традиции, ориентирована, прежде всего, на «фундаментальные» исследования; в США эти исследования сосредоточены, главным образом, в крупнейших Университетах. «Прикладные» исследования - в центре внимания научных центров, обслуживающих разные сферы производства, политические учреждения, оборону и т.п. Обычно они занимаются и разработками, хотя теперь, как правило, это либо задача заводских лабораторий, либо временных коллективов, решающих конкретную задачу, либо, наконец, «многопрофильных» учреждений, которые берут на себя организацию таких временных коллективов и обеспечение их работы всем необходимым. Сегодня организация научной и исследовательской деятельности, во всех ее аспектах, стала особым видом бизнеса, причем очень быстро растущим. Все компоненты этой структуры меняются в зависимости от системы и иерархии социальных ценностей, поскольку, во-первых, «научный мир», при всей его автономии, не изолирован от остальной культуры, как не изолированы друг от друга и его регионы; во-вторых, структура каждого из вышеназванных регионов оказывается аналогичной структуре «разделения труда» в науке как целом (в составе «фундаментальной» науки имеются «прикладные» исследования и «разработки», которые обеспечивают исследовательскую деятельность; соответственно, в составе развитых «прикладных» наук возникает то, что с полным правом можно назвать их «теоретической саморефлексией» - а также «разработки», обеспечивающие их собственный технический инструментарий. То же самое (хотя, пожалуй, в меньшей мере) справедливо и относительно «разработок». Эта структурная аналогия в различных образованиях современной науки, по-видимому, обеспечивает их взаимодействие, образуя в каждом из них нечто вроде «зон максимального благоприятствования», в которых