Искушение золотого джокера - [28]

Между тем рабочий день подошел к концу, и комиссар вместе со мной вышел из здания управления. Пройдя несколько метров до своего припаркованного автомобиля, он остановился:

– Мсье Муар, – почти ласково проговорил он, щурясь на вечернем солнышке, – воспользуюсь случаем, чтобы отметить: вся ваша компания – вы, мадемуазель Манье и мадемуазель Мистроне – кажется мне очень подозрительной. Согласитесь, ведь, если бы не смелое заявление профессора Мунка, вы так и не сообщили бы полиции все известные вам факты по жестокому преступлению. Полагаю, вы просто поспешили бы вернуться в Париж, совершив тем самым преступление.

Он неодобрительно покачал головой, выразительно вздохнув.

– Что касается золотого аркана, то и здесь – та же самая ситуация. Вы первым делом поспешили припрятать его в собственном магазине. Затрудняюсь предположить, что было бы, если бы супруги Мюрре, обнаружив тайник, не приняли решения сдать аркан полиции.

Он резко поднял руку, не давая мне и слова сказать в свою защиту.

– Разумеется, теперь вы будете утверждать, что ничего плохого не замышляли, что не были ни в чем уверены и не знали, что делать. Между тем вам следовало сразу же направиться в полицию, чтобы отдать ценный аркан – причину убийства.

– Согласен, я виноват, но…

И вновь он не дал мне договорить.

– Повторяю: наше счастье, что в дело вмешались достойные граждане Бельгии Уго и Милли Мюрре, а также профессор Питер Мунк! Благодаря им теперь мы знаем, в каком направлении вести следствие.

Я постарался улыбнуться комиссару улыбкой праведника.

– Комиссар, я прекрасно понимаю вашу позицию и сам, окажись на вашем месте…

Комиссар заложил руки за спину.

– Даже не пытайтесь оказаться на моем месте, мсье Муар! Мне приходилось сталкиваться с умниками, пытавшимися играть в сыщиков и своими играми серьезно осложнившими нашу работу. Не советую вам заниматься не своим делом! Это моя просьба. В случае если вы меня не послушаетесь, мы примем меры, учтите это!

С этими словами безупречный комиссар, небрежно мне кивнув, распахнул дверцу своего автомобиля, уселся за руль и был таков.

Предупрежден – значит вооружен. Я еще немного постоял на ласковом солнышке, стараясь успокоиться, внушая себе любовь ко всему миру и к полицейскому управлению Брюсселя в частности; потом гордо усмехнулся и направил свои стопы в сторону отеля.

Глава 20 «У прекрасной Марго»

Но до гостиницы я не успел добраться – стоило мне сделать первые шаги, как раздался телефонный звонок. Звонил чертовски довольный и радостный Леха.

– Слушай сюда, – бодро проговорил он. – Где ты сейчас находишься?

– Возле полицейского управ…

Я даже не успел договорить слово до конца, как журналюга еще более радостно меня прервал:

– Отлично! Стой там и жди меня. Лечу!

И в моем ухе загудели гудки. Вот так: то бродишь по городу, не зная, чем себя занять, а то едва поспеваешь с одной встречи на другую. Я взглянул на часы и, заложив руки за спину, принялся прогуливаться вдоль цветника с буйно цветущей геранью, лениво щурясь на закатном солнце, поглядывая на проносившиеся мимо автомобили.

Итак, сегодняшний день – сплошные сенсации. Сначала профессор Мунк неожиданно оказал мне большую услугу, поведав журналистам и о трудах рыцарей ордена, и о бесследно пропавших золотых арканах; тут же, следом за сенсационной пресс-конференцией, добрый славный Уго снял груз с моей души, признавшись в похищении аркана и решении передать его полиции. Венец дня – допрос в полиции и вежливое объявление войны комиссаром Мюссо. Но и на этом череда событий не прекращается – теперь, в седьмом часу вечера, ко мне летит с неведомой целью друг Леха. И притом что-то подсказывает мне…

Я в очередной раз не успел довести размышления до логического конца, потому как в этот момент ко мне «подлетел» Леха на своем «Вольво», распахнул передо мной дверцу и гаркнул: «Быстро садись!» Как только я плюхнулся на переднее сиденье рядом с ним, машина сорвалась с места, а Леха озвучил мою незавершенную мысль:

– Дорогой мой, нас ждет нечто сенсационное! – И тут же, ухмыльнувшись, добавил: – Кстати, хочу отметить, что интервью у тебя я уже взял, написал и даже сдал редактору – прочтешь его в утреннем выпуске.

Тут и я усмехнулся, поудобнее усаживаясь, аккуратно пристегиваясь ремнем безопасности.

– Нравится мне эта самоуверенность журналистской братии, – проговорил, укоризненно покачивая головой. – Каково выражение: «Прочтешь его в утреннем выпуске»! Дорогой мой, а тебе не кажется, что я, а не твой редактор должен был первым его прочесть и одобрить либо отправить в мусорную корзину?

Леха только беспечно хохотнул, отмахнувшись от моей критики как от досужих рассуждений.

– Умоляю, о нашем с тобой интервью можешь не беспокоиться: будешь доволен. А вот сейчас нас с тобой ждет нечто волнующее. Представь себе, сегодня в редакцию, буквально час назад, позвонил некий владелец ресторанчика по имени Мартин Пилле и со слезами в голосе сообщил, что потрясен смертью Себастьяна Пилцига. Дескать, они с ним дружны с детства – учились в одном классе, Себастьян был безответно влюблен в сестру Мартина, которая давно и благополучно вышла замуж и держит собственную молочную ферму под Брюсселем. Но Себастьян был только рад за свою любовь! Он также помог Мартину открыть собственный ресторанчик с единственным условием: назвать его по имени сестры – Маргарита. Себастьян на протяжении трех десятков лет каждую пятницу посещал этот ресторанчик, обедал и мирно беседовал с приятелем, узнавая все новости о Марго – о рождении у нее детей, потом – внуков, об их успехах в школе и прочем, прочем…