Искушение ночи - [2]

– Прошу прощения, – произнесла Виктория со всем достоинством, на которое была способна в данный момент.

– Леди Виктория? – Женщина улыбнулась, и на ее лице появилась сеточка мелких морщин. При свете свечи, которую держала в руке, она внимательно разглядывала гостью.

– Да, это я.

– Его светлость не ожидал вас так скоро... не раньше чем Грегори вернется вечером с каретой. Как же вы сюда добрались? – Служанка покачала головой, беря у Виктории и Дайер насквозь промокшие накидки. – Подумать только! Пешком в такую непогоду...

Виктория через силу улыбнулась:– Уверяю вас, сударыня, у нас не было другого выхода. Этот привратник... – Она замолчала в поисках не очень резкого слова.

Служанка покачала головой и прищелкнула языком.

– Дурачок этот Сайлас. Опять взялся за старое. Побудьте здесь, милочка, я сию же минуту вернусь.

Женщина удалилась.

Виктория обвела взглядом просторный, неосвещенный зал. Сквозь окна со средниками с трудом проникал свет, рамы дрожали от ударов грома. Ветхие гобелены бились, словно живые, на сквозняке, на потолке трепетала паутина.

– Что за дом, миледи! У меня мурашки по спине бегают, ей-богу! – прошептала Дайер.

Виктория пожала плечами. Ей тоже было не по себе, но признаваться в этом не хотелось.

– Просто груда камней. Вот и все. Так что не о чем беспокоиться.

– Конечно, миледи, – пробормотала Дайер, однако тревога не покидала ее.

Вернулась служанка.

– Ну вот! – Женщина широко улыбнулась, ее веселое лицо никак не вязалось с окружающей обстановкой. – Его светлость ждет вас в Тиковой гостиной. Я провожу вас.

Женщины последовали за служанкой. Дайер шла за госпожой по пятам, то и дело наступая ей на юбку. Они прошли коридор, поднялись по узкой лестнице, миновали анфиладу комнат. Служанка болтала без умолку:

– Как хорошо, что молодой лорд снова живет в доме, теперь здесь все по-другому, не то, что при старом герцоге. Осторожней, четвертая ступенька шатается. Молодой лорд красив, держится по-королевски, сдержан, не то что... – Она захихикала. – Оно, конечно, о мертвых плохо не говорят. Молодой лорд непременно будет устраивать приемы, как только наведет порядок. Ведь все пришло в запустение. Вот уж не думала, что доживу до такого! А вокруг что творится! Хлебные законы, Гнилые местечки, Билли о реформах! А что еще будет!

Она остановилась и резко повернулась, уставившись на Викторию. Та не сразу нашлась что ответить. И служанка снова стала болтать.

Виктория была вне себя от возмущения. Как посмел герцог вызвать ее, точно лакея, в свой полуразрушенный дом, где один слуга, старый болван, разыгрывает ее, а эта старуха болтает всякую чушь. Она непременно скажет об этом герцогу.

Впрочем, не в ее интересах злить его.

У одной из дверей служанка остановилась, распахнув ее.

– Тиковая гостиная, – произнесла она и отступила, пропуская гостей.

Первой вошла Виктория. Хотя ее глаза привыкли к сумраку помещения, герцог показался ей тенью в кресле у камина на фоне пылающих углей. Дайер остановилась за спиной у Виктории.

– Леди Виктория Уэйкфилд! – доложила служанка. Виктория не без юмора подумала, что вовсе незачем было о ней докладывать. Вряд ли герцог ждал еще каких-либо посетителей.

Виктория приготовилась произнести свою заученную речь, но герцог заговорил прежде, чем она успела открыть рот.– Благодарю вас, миссис Пибоди. Можете идти. И возьмите с собой компаньонку леди Виктории. В ней не возникнет надобности.

Низкий, густой голос заставил Викторию остановиться. Она ожидала чего-то иного, возможно, раздражения или гнусавой ворчливости, но не столь непоколебимой самоуверенности. Дверь захлопнулась. Обернувшись, Виктория обнаружила, что Дайер ушла со служанкой, не дожидаясь ее разрешения. Как она могла так поступить?

Почувствовав, что теряет инициативу, Виктория взяла себя в руки и с невозмутимым видом подошла к ближайшему стулу, не дожидаясь, пока герцог предложит ей сесть. Ведь он даже не встал при ее появлении. Его манеры оставляли желать лучшего. Или же он демонстрировал ей свое пренебрежение.

Она хотела смягчить герцога, но передумала. Возможно, Рейберн столь же надменен, как и ее брат со своими обличительными речами, но в том, как он ее встретил, чувствовалась осторожность, которая заставила Викторию заколебаться. Он сделал все, что мог, чтобы она почувствовала себя незваной гостьей, даже лишил ее спутницы. Виктория теперь не могла полагаться на поддержку Дайер и должна была почувствовать себя совершенно одинокой и уязвимой.

Деликатностью она никогда не отличалась, но что-то в герцоге ее все же смущало. Казалось, из своего темного угла он излучает настороженную наблюдательность, почти физически ощутимую, и от этого ее бросило в дрожь.

Виктория села на стул, украшенный затейливыми завитками, и скривила кончик рта с выражением – этим приемом она давно овладела – снисходительного, ни к чему не обязывающего интереса. Она почти не сомневалась, что герцог не может видеть ее лица при тусклом свете огня в камине; он обставил встречу так, чтобы у нее не оставалось сомнений в том, кто здесь контролирует ситуацию.

Он, видимо, ждал, что она нарушит молчание, но у нее на руках не было козырей, и она не собиралась раскрывать карты, прежде чем он сам заговорит.