Искушение - [48]

– Будешь ли ты когда-либо готов? А как насчет меня? Когда я буду готова? Ладно, стоит ли беспокоиться. Сейчас я не хочу спорить. Давай сначала поедим.

ГЛАВА 18

– Счастлив будет мужчина, который проживет с тобой всю жизнь, Дженни, – черные глаза Габриеля с нежностью смотрели на нее. Он доел изумительный шведский десерт из молока, сахара и риса, запеченного в духовке и посыпанного корицей, и теперь, закинув руки за голову, откинулся на спинку стула, улыбающийся и довольный. Из-под полуопущенных век он наблюдал, как плавно и грациозно она ходит по комнате. – Красавица, прекрасно готовит, может устроить замечательный праздник на скудный заработок и превратить в уютный дом такую конуру, как эта грязная квартира! Повезет мужчине, за которого ты выйдешь замуж. И шить ты умеешь, и ткать, и… ммм… делать многое другое… – Он бросил на Дженни пылкий взгляд. – С большим вкусом. Благословен мужчина, который завоюет тебя.

– Какой ты милый, Габриель. Сегодня ты бурно проявляешь свои чувства, – Дженни весело смеялась, убирая со стола посуду. – Хорошая еда чудесным образом меняет настроение человека. Сейчас ты не похож на того мрачного ворчуна, который вошел сюда совсем недавно.

– Гм. Нет, я тот же самый мужчина, и я хочу ту же самую женщину, с которой совсем недавно занимался любовью в своей постели, – он схватил Дженни за талию и усадил на колени, – Я хочу ее сию же минуту. Оставь в покое тарелки.

Это моя постель. Кстати, о вкусах. Когда я увидела тебя впервые, Габриель, я поняла по тому, как красиво наброшен твой шарф, что ты следишь за модой и у тебя есть вкус, что ты, возможно, знаком с роскошной жизнью. И я оказалась права. Твоя мать – женщина с достоинствами и возможностями, – Дженни выскользнула из объятий Габриеля и занялась посудой.

– Немного роскоши мы видели, живя на зарплату рабочего, мастерового, как мой отец. Мы жили скромно в доме, заполненном разговорами, планами, идеями, политическими дискуссиями. Моя мать из богатой семьи, но она ушла из своего дома, когда полюбила резчика по камню. В юности она была горячей сторонницей Гарибальди, вождя, объединившего Италию двадцать лет назад и превратившего ее в настоящую страну. Мама научила своих троих сыновей горячо любить Италию, привила им стремление к справедливости для рабочих, таких, как мой отец. Моя элегантная мама научила своих сыновей одной очень важной вещи – красиво носить воротнички, галстуки, шарфы. – Он озорно улыбнулся. – Теперь ты знаешь, кто приучил меня так изящно набрасывать шарф. Дженни… иди ко мне, – требовательно позвал он.

– Но мы еще не поговорили о нас. О том, что случилось с нами, или сколько это будет продолжаться и где.

– Теперь, когда мы поели, ты собираешься спорить? У меня другое на уме.

– Нет, нет. Скоро Медея приведет детей. Пора их укладывать спать. Послушай меня, Габриель. Не сегодня-завтра я уеду в Айову. Давай решим нашу проблему, заключим временное соглашение – внесем ясность в наши отношения – или расстанемся прямо сейчас.

– Единственное, что я знаю точно, Дженни, – я хочу тебя… ты нужна мне сейчас. Каждый день я просыпаюсь с мыслью о тебе. Каждый вечер я засыпаю с мыслью о тебе.

– Ага. Значит, ты согласен, чтобы мы занимались любовью здесь и прямо сейчас. Так?

– Ну, не совсем точно, но… – начал Габриель нетерпеливо, но Дженни прервала его. Он задел ее самолюбие. Она пыталась рассказать ему, о чем думает, чего ждет от него, но он ее не понимает. Она недовольно загремела посудой.

– Мне все ясно. Я уже говорила, что мы совсем разные. И у нас разные цели в жизни. Кто знает, где мы окажемся завтра, через неделю, месяц. У нас нет будущего, хотя я все время думаю о тебе, Габриель, – Дженни опустилась на краешек стула напротив него. – Послушай, – он перебирал пальцы ее руки, пока она говорила. – Несколько ночей я вижу тебя во сне. И это один и тот же сон. В лунном свете ты стоишь с женщиной, но я не вижу ее лица. Не могу сказать, была ли это я или другая.

– Несомненно, это была ты, cara! Мы видим одинаковые сны. В моих снах нет никого, кроме тебя. Теперь у меня нет другой любви, но я предупреждал тебя, что совсем не ангел. Дженни, сознательно я никогда не обижу тебя, не солгу тебе, – сказал он ей, но про себя подумал, что один факт он все-таки утаит. – Поэтому, я думаю, мы можем заключить временное соглашение, о котором ты говорила. Я – твой, ты – моя, пока кто-либо из нас не передумает или не полюбит другого. И тогда мы спокойно расстанемся. Что ты скажешь об этом? – Габриель старался говорить легко, небрежно, будто для него не имеет решительно никакого значения, если Дженни уйдет с другим.

– Я еще раз повторяю, Габриель, мои чувства неизменны. Если случится, что это безумное влечение перерастет в любовь, для меня это чувство будет постоянным, а не мимолетным. Я буду… ну, надолго. Ты просишь меня принять очень рискованное предложение, но… – Она задумчиво посмотрела на Габриеля. – Я попробую. Мы обещаем быть преданными и честными друг с другом, пока один из нас или мы оба не решим, что пора расстаться. Договорились?

– Решено. Похоже на сделку. Дай я тебя поцелую, чтобы скрепить договор, – Габриель поцеловал Дженни.