Искушение - [30]

Вера хотела привлечь Евгению для того, чтобы та рассказала о положении в Бостоне. Но младшая миссис Винтер не произнесла ни слова. Она терпеть не могла слишком умных женщин, особенно тех, которые имеют наглость появляться в обществе британских офицеров.

— Продолжайте, Вера — спокойно сказала Констанция.

— Да, спасибо. Так на чем же я остановилась? Хорошо, перехожу сразу к основному. Не так уж важно, есть ли у нас ружья и порох, если у нас нет ни пуль, ни металла, чтобы их изготовить.

Последние слова миссис Эшли вызвали резкий отпор у некоторых слушательниц. Евгения смотрела на Веру с явным неудовольствием, а Мадди Оуэне просто заявила, что не желает слушать о таких страшных вещах.

Как всегда в таких случаях, последнее слово было за Констанцией. Грозно сверкая очами, она быстро поставила Мадди на подобающее ей место.

— Да, Мадди, — начала Констанция, сопровождая каждое свое слово резким движением пальцев, сжимающих иглу. Казалось, что миссис Винтер протыкает невидимого врага. — Это все очень тревожные и неприятные вещи. Но не будьте такой бестолковой и прикусите язычок, пока говорит миссис Эшли. И Вам всем советую сделать то же самое! Я хочу выслушать все, что она собирается сказать.

После короткой паузы Вера продолжила свое выступление.

— Мне очень жаль, что предмет нашей беседы пугает Вас. Но с этим ничего нельзя поделать. Меня просили узнать…

— Вас? — прервала Веру молодая миссис Винтер. — Почему Вас, хотела бы я знать, и кто Вас просил?

— Прекратите, Евгения! — остановила Констанция свою невестку. — Замолчите немедленно.

— Это вполне естественный вопрос, — ответила Вера.

Она только сейчас поняла, что поведение миссис Винтер вызвано не столько разногласиями по существу вопроса, сколько ее неприязненным отношением к ней самой. Впрочем, Вере это было совершенно безразлично.

— Конечно я могла бы рассказать, кто и по какому поводу задавал мне вопросы и давал указание. Но, я думаю, Вы сами понимаете, что об этом не следует говорить. Достаточно того, что каждая из нас готова сделать все возможное для общего блага и выполнить приказы Конгресса провинций.

Вера откинулась на спинку стула, чтобы перевести дыхание. Она вспомнила, что окунуться с головой в эти опасные и совсем не женские проблемы ее заставила и потребность дать выход своим чувствам после расставания с лейтенантом Айронсом той снежной ночью, о которой она до сих пор вспоминала с волнением. Хотя Вера пыталась убедить себя, что делает это для общего блага, в глубине души она прекрасно понимала, что ею движут и эгоистические побуждения. Миссис Эшли стремилась создать между собой и лейтенантом Флетчером Айронсом непреодолимую пропасть. Размышления Веры прервал голос миссис Ривер. Она позвала Элизабет и передала ей ребенка.

— Постойте с ним у окна, милочка, и предупредите нас, если появится кто-нибудь подозрительный.

Элизабет с восторгом взяла малыша на руки, а Рэйчел заняла ее место подле Веры.

— Объясните мне, Бога ради, о чем это так долго толкует нам миссис Эшли, если Вы, конечно, имеете об этом представление, — обратилась к Рэйчел младшая миссис Винтер.

— Разумеется, я в курсе всех этих дел, — ответила Рэйчел. — Очень важно, чтобы каждый понял ситуацию и осознал необходимость действий.

— Речь идет о нашем патриотическом долге и о необходимости жертвы, — заявила Вера, и в ответ раздались возгласы одобрения. — Почти у всех есть оловянная посуда.

— И она сделана из того же сплава олова со свинцом, который нужен для отливки пуль, — включилась в разговор Констанция. — Ведь не будут же отливать пули из серебра! И чистое олово тоже не годится.

— Вы совершенно правы, — поддержала ее Вера.

Все замолчали. Тишину прерывало только воркование малыша, которому очень нравилось играть с Элизабет.

Первой заговорила дама в коричневом платье, сидящая прямо напротив Констанции, жена одного из городских деятелей.

— Мой оловянный сервиз переходит из поколения в поколение уже 100 лет, — произнесла она в смущении.

Все взоры были обращены к этой женщине: ведь она одна решилась сказать то, о чем молчали остальные.

— Выбор остается за вами, — напомнила своим слушательницам миссис Эшли. — Никто не заставляет нас делать это. Мы должны прислушаться к голосу своей совести.

— Это Вы-то осмеливаетесь говорить о совести? — с горячностью воскликнула Евгения.

Ее слова были настолько резки и неожиданны, что Вера опешила.

— Простите, я не поняла.

— Совесть, я хотела сказать…

Но Евгения была совершенно не в состоянии вразумительно объяснить, что она имела в виду. Дама в коричневом пришла ей на помощь.

— Скажите, миссис Эшли, Вы сами отдадите переплавить Вашу оловянную посуду на пули?

— Да, конечно, отдам. Я бы никогда не стала Вас просить о том, чего сама не смогла бы сделать. Но если Вы считаете, что не можете последовать моему примеру независимо от причин, которыми руководствуетесь, Вас никто не осудит. Как христианка я, конечно, испытываю страх перед возможностью кровавого столкновения: когда эти пули начнут убивать людей, даже если эти люди и враги.

— Сантименты! — сухо заметила Евгения.

— Да успокойтесь наконец, — резко отпарировала Рэйчел, которую поведение молодой миссис Винтер заставило выйти из себя.