Искушение - [19]

Пятью годами раньше, когда отец был вынужден передать ему ответственность за обширные владения Хардкаслов, Гидеон как за соломинку ухватился за эту возможность. Он сознательно похоронил себя в работе.

Работа была для него наркотиком, с помощью которого он старался заглушить терзавшую его боль, вызванную потерей чести. Он постоянно переезжал из одного имения в другое, без устали занимался перестройкой коттеджей, знакомил крестьян с новыми технологиями, использовал любую возможность для увеличения производительности рудников и улова, приносимого деревенскими рыбаками.

Он нанимал только лучших управляющих и хорошо им платил, чтобы не возникало желания воровать. Он лично проверял гроссбухи. Он выслушивал предложения и жалобы арендаторов. Наконец, он собрал группу ученых и изобретателей, которые обучали его новым методам повышения урожайности.

Но только не в Аппер-Биддлтоне. Даже если бы земли Хардкаслов в Аппер-Биддлтоне пришли в полный упадок, Гидеону было бы все равно.

Ему давным-давно следовало продать их. Он бы так и поступил, если бы это не расстроило отца. На протяжении пяти поколений род Хардкаслов владел землями Аппер-Биддлтона. Это были самые старые владения семьи, фамильное гнездо. До скандала. Гидеон не мог продать эти земли, и он нашел, как ему казалось, лучший выход — не вспоминать об имении.

Как ни велика была ненависть Гидеона к Аппер-Биддлтону, сейчас он обнаружил, что обман ему ненавистен еще больше. Он холодно улыбнулся. Крейн с волнением следил за ним. Как подходит к нему эта фамилия — Крейн, журавль, подумал Гидеон. Высокий, худой, с болтающимися руками, Крейн действительно походил на большую длинноногую птицу.

— Ну что ж, Крейн, я нашел дела в полном порядке. — Гидеон закрыл гроссбух и почувствовал, что управляющий вздохнул с огромным облегчением. — Ведомости заполнены очень аккуратно. Превосходная работа.

— Спасибо, сэр. — Крейн нервно провел рукой по лысеющей голове. Он определенно расслабился в своем кресле. Его выпуклые птичьи глазки бегали между гроссбухом и страшным шрамом Гидеона. — Я стараюсь изо всех сил, милорд. Очень жаль, что вы не предупредили нас заранее о вашем приезде, мы бы тогда лучше подготовились.

Надо было быть слепым, чтобы не понять, что внезапный приезд хозяина вверг жизнь дома в хаос. Экономка бросилась спешно нанимать в деревне прислугу, чтобы привести в порядок Блэкторн.

Гидеон слышал, как в холле и по лестницам вверх-вниз сновали люди. Заказывалась провизия. С мебели, которой не пользовались годами, срывали чехлы. Натирали паркет, свежий запах политуры проникал в библиотеку.

Но в саду за такое короткое время изменить что-либо было просто невозможно. Заросший, открытый всем ветрам, некогда ухоженный сад пришел в полное запустение во время управления мистера Крейна. Гидеон вспомнил, как восхищалась чудесным садом его матушка.

— Дворецкий Оул, который сопровождает меня повсюду, прибудет сегодня днем. Он распределит обязанности среди слуг.

Гидеон заметил, как глаза Крейна нервно переметнулись к его шраму. Редко кому удавалось, даже из вежливости, смотреть прямо в обезображенное лицо виконта. Но потом люди привыкали, хотя многие так и не могли перебороть свое отвращение.

Дидре, например, находила его лицо просто отвратительным. И не только она придерживалась такого мнения. Вот несчастье, сочувственно вздыхали люди, что поделаешь — второй сын графа Хардкасла далеко не так красив и утончен, как первый. И выражали графу свои соболезнования по поводу утраты старшего сына — волею судьбы несчастный граф был вынужден передать фамильные земли другому наследнику, куда менее привлекательному во всех отношениях. Гидеон и сам поначалу сомневался, что сможет стать достойным преемником Рэндала.

Рэндал был идеальным сыном и наследником, о котором любые родители могли только мечтать.

Никто не мог отрицать этого.

Рэндал был на десять лет старше Гидеона и в течение долгих лет оставался единственным сыном Хардкаслов. Матушка его просто обожала, граф же гордился красивым, атлетически сложенным, воспитанным, благородным молодым человеком — достойным стать следующим графом Хардкаслом.

Рэндала так и воспитывали — для графского титула — с колыбели. И он старался оправдать ожидания. Друзей у него был целый легион. Его красота атлета вызывала уважение, а его благородство не подвергалось ни малейшему сомнению.

И в то же время он был достойным старшим братом, вспоминал Гидеон. Конечно, нельзя утверждать, что они очень сблизились — все-таки разница в возрасте сказывалась, их отношения скорее походили на отношения дяди и племянника.

Гидеон долгое время пытался подражать манерам брата, пока наконец не понял, что невозможно повторить то, что заложено самой природой — своеобразие стиля и вкуса. Если бы Рэндал был жив, он, бесспорно, передал бы Гидеону управление фамильными землями, поскольку деревенской жизни предпочитал суету Лондона.

Гидеон тяжело переживал смерть брата. Но никому не было дела до его переживаний. Все считали своим долгом утешить горевавших родителей. Особенно графиню. Многие уже решили, что она никогда не оправится от меланхолии. Граф в сердцах заявил, что его новый преемник никогда не заменит Рэндала…