Искушение Христа в пустыне - [4]

Вопль народа Израиля поднялся до небес, сотканный в пирамидальную форму из разных мук, страданий и мучений, по которым смиренно и кротко спустился Сын Божий, как по обжигающим лезвиям мечей, пик и стрел, чтобы дать, подарить с Любовью всем людям Путь к Спасению. Падающее в бездну своих грехов человечество искало спасения у Бога. Дух Истины, истекающий от Бога, становился Сыном Божиим, чтобы воплотиться в человеческую земную плоть и дать спасение падающим и гибнущим. Чем ниже Сын Божий спускался по этой пирамидной лестнице из мечей, пик и стрел, тем отчетливее Он замечал, как из Его ног, рук, из Его груди, из Его головы начала просачиваться человеческая кровь. С каждой ступенью вниз греховный, мерзкий, спертый запах земного человечества все плотнее окутывал и душил Его. Но Он не останавливался, ибо, укрепленный Божественным Духом, Он смело продолжал нисходить в земной греховный мир в то самое место, где сильнее всего попиралась Истина. Эту Истину и надо было восстановить. Но такое совершить сможет только Сын Божий, ибо Он и есть сама Истина. Зная это, Сын Божий продолжал Свое нисхождение... "Мессия! Мессия! Где же Ты?!" - летели возгласы от Земли. Сын Божий спускался, осознавая, что Он берет возглас "Мессия" на Себя как Самопожертвование. Человеческие искушения ждали Его на земле, чтобы утопить в своей греховности.

Как происходило искушение и очищение Христа в пустыне и повествует эта книга.

И да пребудет с вами Бог!

Глава 1

СОМНЕНИЕ

"Вот я уже здесь, - подумал Иисус. - Да, да, это то самое место, которое нельзя назвать приятным уголком природы или райским местом".

Все здесь выглядело уныло и безжизненно. Голая песочно-скалистая земля вперемежку с различными по величине камнями с острыми кромками, где мог свободно гулять лишь пустынный, огнедышащий ветер. Днем воздух нагревался от палящих лучей солнца, от скал, камней, песка и раскалялся до желто-красноватых вибраций. Накалившись в жужжащем звучании ослепительных аккордов солнечных лучей, пустынный воздух медленно как бы сползал в укромные места, где от тени создавалась прохлада, либо иногда стремительно пытался занять защищенные от солнца места, обжигая все то, что попадалось на его пути. Если где-то в прохладе и зарождалась какая-нибудь растительность, то в объятиях огнедышащего воздуха смерть праздновала свое пиршество. Все живое, что могло передвигаться: змеи, скорпионы, пауки, разные насекомые и пустынные звери - все прятались в свои спасительные места от раскаленных стрел смерти.

Иисус поправил на голове накидку от палящих сверкающих лучей солнца, создавая тень на лице, и медленно окинул любящим взглядом суровые безжизненные места, подбирая для себя подходящий уголок среди скал, камней и песка. Спешить было некуда, да и время в этой безжизненной пустыне замедляло свой ход, как бы столбенея от увиденного. И только движение солнца, луны и звезд по небу давало знать, что время продолжает по-прежнему двигаться в неизведанное будущее.

Его глаза определили то место, где он должен пробыть в суровых условиях наедине с собой, чтобы проникнуть в тайники своего сознания и распознать свое назначение на земле: кто же он есть.

"Решаться или не решаться?!" - думал Иисус.

"Господи! Наставь меня на путь истины. Мне надо еще раз все окончательно взвесить. Я сделал первый шаг. И вот я здесь, в пустыне, куда удаляются сомневающиеся в поиске истины, чтобы встретиться с духом пустыни и раскрыть для себя то искомое, что дает определиться на пути к Богу, то есть к Тебе, Господи! Пусть Твой Дух Истины пребудет во мне и укрепит меня в этом начинании. Ибо страх, как змея, тихо шипя, медленно вползает в мою душу, чтобы вновь возродить во мне сомнения, чтобы я убрался отсюда подобру-поздорову и не искал сам себя в прелестях тщеславия от своих знаний, которые я получил от Тебя, Господи. Может быть, моя гордыня под праведной маской заставила меня прийти сюда, чтобы примерить на себя величественное назначение, которое должно изойти из Твоих уст, Господи? Может быть, я тот временный смельчак-выскочка, который в азарте своей устремленности решил нацепить на себя сан Учителя Праведности, то есть надеть на себя Его духовную одежду? Не согнусь ли я под тяжестью этой светлой одежды? Не оттенит ли еще больше эта белая одежда мою скрытую греховность, мой изъян прошлых деяний, чтобы опозорить меня в глазах духовно-религиозной знати? А может быть, такая проверка мне как раз и нужна? Как же я узнаю, кто я есть и на что могу претендовать, если не буду примерять на себя сан Учителя Праведности, и не стану надевать Его одежды?! Кто же мне это может показать, как не дух пустыни, который сурово искушает подобных смельчаков, разбивая в пух и прах всю их самонадеянность или затискивает их тщеславную душу в каменные жернова, чтобы перемолоть и превратить в пыль их гордыню? А может быть, мне именно это и нужно? Как же я смогу распознать свою греховность, скрываемую под праведной маской, если дух пустыни не будет глумиться и издеваться надо мной? Дух пустыни видит душу смельчака насквозь, чтобы поиграть небрежно на его изъянах, создавая по ним мозаичный каскад страданий и мучений под маскарадным прикрытием всевозможных ощутимых видений.