Искушение - [3]

Яков замолчал, обдумывая свой ответ. Три птички в большой клетке затеяли очень понятную игру. Одна из них, без сомнения самка, заигрывала с двумя другими, стараясь их поссорить. Когда ей это удалось, она попрыгала на край жердочки и стала усердно притворяться, что ссора поклонников ее не интересует. Поклонники пищали и выдергивали друг другу перья. Когда писк становился громче, самка слегка поворачивала голову и быстро отворачивалась снова.

– А вы мне нравитесь, – сказал Яков, – и я уверен, что это не случайно. На все воля божья.

– Я вам нравлюсь? – Юлиан Мюри удивился. – Вот уж это напрасно. И в этом нет ни грана справедливости, в которую вы так верите. Вчера, например, когда из вашей электробритвы вынули ножи, а вы возили бритвой по щекам не меньше четверти часа и приговаривали <<что-то сегодня она нехорошо бреет>>, а мы все тихо катались со смеху, – как вы думаете, кто придумал эту шутку?

– Вы?

– Да, я. А как вы думаете, почему я не сделал для вас что-нибудь похуже?

– Почему?

– Потому что для этого здесь нет возможностей. На воле я бы подшутил над вами более жестоко. Мне нравится пробовать ножом все мягкое и беззащитное. Вы должны бояться и избегать меня.

– Вы всегда были таким? – спросил Яков.

– Нет, не всегда, я такой после выздоровления,

– И все равно, вы мне нравитесь, – сказал Яков, – вы говорили, что вам негде жить?

– А что, вы можете решить мои проблемы?

Мимо прошла симпатичная пухленькая сестра милосердия. Новенькая, работает всего месяц. Когда она появилась впервые, Юлиан Мюри еще не вставал и нуждался в ее помощи. Тогда над его койкой висел портрет модной негритянской певицы. Сестра – ее звали Мери – стала рассказывать Юлиану Мюри о той певице что-то интересное. Сейчас он ничего не помнил из ее рассказов. Потом Мери стала вести себя совершенно недвусмысленно. Бедняга, она постоянно краснела, она не была избалована вниманием мужчин. Бывали дни, когда Юлиану Мюри и самому хотелось развеять скуку, но он не представлял себя в виде Дон Жуана на костылях и с обожженным боком. В другой обстановке он бы не упустил возможности – он бы съел бедную Мери, не поперхнувшись. Когда сестра надоела ему, он сказал ей все, что о ней думает. Мери разревелась и назвала его по-непечатному, но прибавила, что все равно его любит. С тех пор они не разговаривали, не считая тех случаев, когда Мери робко пыталась восстановить отношения. В ней было что-то жалкое. Сейчас Мери прошла напряженной походкой, не поворачивая головы.

– А что, вы можете решить мои проблемы? – спросил Юлиан Мюри.

– Если вы не откажетесь, – сказал Яков.

– Заранее обещаю, что не откажусь. Итак, что вы мне предложите?

– Я хочу, чтобы мы с вами стали друзьями. Если вам некуда спешить, то я приглашаю вас к себе в гости. Вы можете жить у меня, сколько захотите. Я живу с женой, детей у нас нет, в доме спокойно. Если вам не понравится, вы всегда сможете уехать.

Всегда, как бы не так, подумал Юлиан Мюри, куда бы это я смог уехать, не имея ни гроша в кармане?

– Заманчивое предложение, – сказал он, – но что вы хотите взамен? Большой дружбы я обещать не могу. Ничего ценного у меня нет. Вам нечем будет поживиться. Или вам велит опекать меня долг христианина?

– Считайте, что так, – ответил Яков.

2

Утро было хмурым и холодным. Низкое недоброе небо изредка выпускало из себя крупные снежные пушинки, не решаясь на настоящий снегопад. Юлиан Мюри провел в помещении три месяца и ему вдруг показалось, что он выходит на улицу впервые. Возможно, и впервые – ведь он почти родился заново. За ночь подморозило, и вчерашняя ледяная грязь застыла скользкими бугорками, на которые он никак не мог поставить ногу. Он не мог решиться идти по льду. Вчера у ворот разворачивался автомобиль, он оставил за собой след в виде плавного двойного полукруга, глубоко вдавленного в лед. Под мутной коркой льда виднелся обрывок красной рекламной листовки. Юлиан Мюри попробовал прочесть буквы, но не смог.

– Давайте я вам помогу, – сказала миссис Йеркс и взяла его под руку, – не стесняйтесь, ведь вам еще трудно ходить.

– Спасибо.

Миссис Йеркс, жена Якова, была лет на пятнадцать младше своего мужа. Не похоже, чтобы она вышла замуж из-за денег, хотя деньги тоже сыграли свою роль. Деньги всегда играют роль, точнее заставляют разыгрывать роли всех тех, у кого денег мало. Несколько раз Юлиан Мюри видел ее в клинике и наблюдал за ней, пытаясь определить, кто она такая. Миссис Йеркс была из тех женщин, истинная сущность которых неразличима при первой встрече.

При второй – тоже. С такими можно прожить вместе десять лет и не узнать о них ничего. Она двигалась и говорила просто и естественно, но казалось, что у нее под кожей броня – броня гибкая, мягкая и незаметная, но все же непробиваемая. Она всегда выглядела чуть-чуть печально, если не улыбалась. Но в ее улыбке печали не было, и Юлиан Мюри понимал, что это игра. Сейчас на ней было легкое серое пальто и вязаная шапочка, напоминающая спортивную. Миссис Йеркс была невысока ростом и круглолица. Когда она улыбалась, ее лицо светилось простотой, как у деревенской пастушки. Это тоже была игра.