Искушение - [3]

Когда они остановились перед подъездом и Темперанс увидела, что внутри горит свет, она просияла. Мама дома! Как много нужно ей рассказать! За последние три месяца Темперанс сделала многое, но думала о предстоящей работе. Может быть, ей взяться за проект в Вест-Сайде? Это далеко – через весь парк. Темперанс предложили купить машину и разъезжать по городу. Стоит ли?

На следующей неделе у Темперанс запланированы шесть встреч с политиками и прессой. И еще четыре обеда с мужчинами-у-которых-есть-деньги, с мужчинами, которых, возможно, ей удастся убедить пожертвовать средства на покупку еще одного многоквартирного дома.

По правде говоря, иногда от калейдоскопа событий у Темперанс перехватывало дыхание и ей хотелось только уткнуться маме в колени и заплакать.

– Спокойной ночи! – бросила она через плечо и, не позволив Вилли подать ей руку, выпрыгнула из такси.

Она взлетела по лестнице и распахнула дверь.

Мелани О'Нил стояла в крепких объятиях мужчины. Они целовались.

– Темперанс, дорогая, – сказала Мелли, освобождаясь из его рук, – я бы хотела тебе все объяснить. Мы...

Мужчина – высокий, красивый, седовласый – шагнул вперед, улыбаясь.

– Мы с твоей матерью поженились в Шотландии. Я твой новый отец. И я уверен, что ты рада будешь услышать, что послезавтра мы втроем уезжаем домой, в Шотландию.

Глава вторая

Темперанс старалась выдержать до конца обеда. Незнакомец сидел во главе стола—в кресле ее отца! – смеясь и болтая так, словно все уже решено: его новая жена со своей дочерью вот-вот упакуют чемоданы и уедут жить к нему в Эдинбург! Подмигивая и даже дотронувшись до руки Темперанс, шотландец заявил, что моментально найдет ей мужа.

– Я не понимаю американцев, – сказал Ангус Маккэрн с улыбкой. – Ты еще недурна собой, хотя, конечно, можешь показаться многим староватой. Но я уверен, мы тебе кого-нибудь подыщем.

– Подыщете? – тихо спросила Темперанс, глядя на Маккэрна с ненавистью.

Но он, казалось, этого не замечал.

– Мы откормим тебя хорошей шотландской говядинкой! Ты слишком тоща, чтобы понравиться нашим мужчинам.

Темперанс посмотрела на мать, сидевшую напротив, но Мелани О'Нил не поднимала головы, гоняя еду по тарелке и избегая взгляда дочери. Как мать могла так поступить?! А Темперанс думала, что они не только родственники, но и близкие друзья.

– Мистер Маккэрн, – медленно начала она, – не знаю, что вам обо мне рассказывали, но, судя по всему, рассказали мало.

– Называй меня папой, – он тепло ей улыбнулся. – Конечно, ты давно переросла прогулки на пони, но мы что-нибудь придумаем вместо этого.

Он посмотрел на жену, ожидая, что она улыбнется его шутке, но Мелани еще ниже согнулась над тарелкой. Еще минута – и она уткнется носом в ростбиф.

Если этот мистер еще раз скажет что-нибудь про возраст, подумала Темперанс, она опрокинет ему на голову блюдо с брюссельской капустой.

Однако надо взять себя в руки...

– Мне кажется, что для «папы» слишком рано! Кроме того, я не могу уехать в Шотландию.

– Не можешь?

«Папа» перевел взгляд с Темперанс на ее мать, снова посмотрел на Темперанс и неожиданно заговорил с акцентом.

– Как это так – не можешь? Ты моя дочь!

В его голубых глазах засверкали маленькие точки огня – искры гнева.

– Здесь у меня работа, – объяснила Темперанс, стараясь остаться спокойной. – Если мама должна уехать...

У нее перехватило дыхание.

Мелани достала из рукава платок и приложила его к глазам, но не взглянула на дочь.

– Посмотри, что ты натворила! – громко сказал Ангус Маккэрн. – Ты расстроила свою мать! Ну, Мелли, не плачь! Конечно, она поедет. Дочь всегда остается с матерью, пока не выйдет замуж, а в ее возрасте, она, вероятно, уже никогда тебя не покинет.

Темперанс вскочила.

– Мама! Как ты могла выйти замуж за этого бесчувственного деревенщину? Ты бы еще с зеленщиком связалась!

Ангус Маккэрн тоже вскочил. Темперанс никогда в жизни не видела такого разозленного человека. Но она не отпрянула, даже когда он поднял руку, чтобы ударить ее – она была в этом уверена. Ей приходилось иметь дело с разъяренными мужчинами, услышавшими ее мнение об их поведении в семьях.

– В моем кабинете, – тихо, дрожа от злости, сказал Ангус, – и только вдвоем. Я не хочу огорчать твою мать.

Темперанс взглянула на нее и увидела, что та плачет по-настоящему, но не посочувствовала, потому что ее предал человек, которого она любила больше всех на свете.

Темперанс вышла из столовой, но в коридоре остановилась. Она не войдет в кабинет отца, которым теперь распоряжается этот тип.

Ангус большими шагами прошел мимо, распахнул дверь в библиотеку, затем отступил, пропуская Темперанс вперед. Он пересек комнату, сел в зеленое кожаное кресло, где всегда сидел отец, и облокотился на резные ручки, не сводя с Темперанс глаз.

Она решила, что в такой ситуации нужен более тонкий подход и присела возле стола.

– Мистер Маккэрн, – сказала Темперанс мягко, выжидая, что он снова поправит ее, но он молчал. – Не думаю, что вы знаете, кто я и чем занимаюсь, – произнесла она со скромной, едва заметной улыбкой и склонила голову.

При этом мужчины обычно вскакивали, чтобы принести ей что-нибудь. Но у Ангуса Маккэрна на лице не дрогнул ни один мускул, а глаза сверкали от гнева.