Искушение архангела Гройса - [8]

– Машину можете толкнуть? – докричался я до двух мужчин, вышедших из Наташиного дома: Наташа Волынец продавала нам коровье молоко из родительской деревни.

Парни что-то бормотали, топтались на месте.

– А чего ты тут в такую погоду?

– Толкните. Это нетрудно.

Они принялись старательно мне помогать – толкали, пинали, но были слишком пьяны.

Я вылез из Ланиного «Опеля» и увидел Матюшонка, чокнутого старика, вечно сидящего на лавочке у подъезда. У этого соседа была кладовка в подвале, и он проводил в ней часы досуга. Матюшонок важно позвякивал ключами, когда собирался спуститься вниз, подмигивал прохожим. Он подкармливал там рыжего кота, возился с удочками, выкатывал старые коляски, сломанные велосипеды. Хранил под землей самогон и брагу. Пытался продать мне раков и копченого угря. Он заведовал подземной частью нашего дома.

Увидев его, я воспрял.

– Можно лопату, Андрей Сергеевич? – закричал я. Мне было очень холодно.

Он сначала долго смотрел на меня, потом забормотал:

– Не дам… Мне она самому… Москалям не даю… Оккупантам…

Я попробовал еще раз:

– Простите, если что не так! Лопату-то одолжите, а?

Но он не внял и, когда я подошел достаточно близко, попытался стукнуть меня снегоуборочным орудием по голове. Что-то сдвинулось в его маленькой башке. Старик был пьян, но живописен. Брежневские брови, стальные блестящие зубы. Когда он все-таки сумел заехать лопатой мне по лицу, я схватил Матюшонка за щеки, нагнул и пару раз стукнул лбом о свое колено. Не сдержался. Я знал, что и синяков на его морде не останется.

– Москаль, сука… – шептал Матюшонок, – мы еще поговорим.

– Я выучу твою мову, – ответил я. – Не надо национализма.

Я отобрал у него лопату и начал раскапывать наш «Опель». Сосед пару раз подступал с бранью, но в конце концов смирился и даже сунулся помогать мне толкать машину.

7. Они позорят наш район

Возможно, необычное случалось и раньше, но я старался этого не замечать. Новые города, люди, все время меняющаяся обстановка. Дискомфорт – обыкновенное дело в процессе привыкания. И потом, необычно само состояние покоя. В этом состоянии почти у каждого неизбежно возникает чувство, что за ним кто-то следит. Белоруссия следила за мной, хотя я еще не совсем понимал зачем.

Мне часто приходилось подвозить попутчиков. Автостоп – нормальная практика для сельской местности. Старушки, подвыпившие мужички, дети, идущие из школы. Один раз вез пьяного старика в поликлинику – тот несколько дней мучился зубной болью, лечился водкой, отважился вот поехать к врачу. Слушая его невнятные россказни, заметил еще одного голосующего – на автобусной остановке в Микольцах. Останавливаться времени не было, но лицо голосовавшего показалось мне знакомым. На сердце появилось странное предчувствие, будто я сделал что-то не то. Мне казалось, что я узнал этого человека. Проблема заключалась в том, что его здесь быть не могло. Ну никак.

Иногда люди даже не голосовали, а просто напряженно смотрели вслед – то ли с укоризной, то ли c завистью. Им не нравились российские номера? Национальные проблемы случались, но мелкие. Например, в магазинной очереди, когда мы замешкались с выбором покупок, семейная пара неожиданно возмутилась: «Посмотрите на них! Только о себе думают…»

_{Первая весточка, от которой нельзя было отмахнуться, прилетела во время поездки в Поставы: по субботам мы часто ездили в Витебскую область на рынок. На въезде в город висел плакат: «2011 год – год предприимчивости и инициатив». Инициативы были представлены тут же. В парке Победы, кроме свежепосеребренного памятника героям, было установлено несколько металлических пальм, покрашенных желтой краской. Фонтан, льющий воду на лопасти водяной мельницы, напоминал о круговороте воды в природе и имел, скорее всего, дореволюционное происхождение. Город был старый, с многовековым укладом, с живописными окрестностями. Обычно мы любовались этими окрестностями из окна автомобиля, а на рынок ездили за продуктами.}

Я любил это место. Костел, собор, ресторан, загадочный магазин «Океан», где можно купить лучший велосипед из Европы. Главное – рынок.

Центром экспозиции являлся киоск женского белья, украшенный плакатами с девушками. Инстинктивно мужские маршруты по базару приводили к этому цветнику, каким бы старомодным и незатейливым он ни был. Выбор продаваемого белья отличался от представленного на картинках. Покупательницы тоже отличались от дам на постерах, хотя попадались и отрадные исключения. Местная красота была русой, горбоносой и длинноногой. Промежуточные формы встречались редко: либо тяжелая женственность сельских матрон, либо чудом сохранившаяся шляхетская худосочность.

Около киоска с женским бельем на милицейском стенде я и увидел фотографию Гарри, которую сам сделал лет двадцать назад.

Перепутать было невозможно. После смерти Гарри я перебирал альбомы и постоянно натыкался именно на этот снимок. Раскрасневшийся, с шальными глазами, взлохмаченный, Гарри был запечатлен после основательной пьянки. Транспарант был категоричен. «Они позорят наш район». Комментарий к фотке был также впечатляющим: «Спаивает население Поставского района, незаконно реализуя алкогольную продукцию». Над текстом красовалось имя: Буткус Альгирдас Петрович. Рядом с Гарри-Буткусом висели портреты его товарищей по несчастью. Жовнерук Ольга Вильгельмовна в 2011 году неоднократно доставлялась в медицинский вытрезвитель за нахождение в пьяном виде в общественном месте. Малькевич Ванда Болеславовна, как и Гарри, спаивала население Поставского района паленой водкой. Германович Михаил Витальевич участвовал в кухонных драках с женой и проходил по графе «кухонные боксеры». У Натальи Николаевны Адамович отобрали ребенка – она злоупотребляла спиртными напитками. Такая же участь постигла Светлану Геннадьевну Яхимович. Молодые девушки, славянские прелестницы.