Искупление - [24]

Всерьез беспокоило и плечо. Сама рана вроде бы выглядела неопасной, но в подобных антисанитарных (и это еще мягко сказано!) условиях риск заражения был более чем велик. Конечно, надо было бы показаться врачу, чем скорее, тем лучше. Но как это сделать? Платить врачам ему нечем. И даже если он и ухитрится каким-то образом добраться до больницы, то все равно тут же выдаст себя. Где-то он слышал, что медики обязаны сообщать в правоохранительные органы о любых жалобах на ранения, тем более огнестрельные. А это значит, что врачебную помощь ему, Стасу, может быть, и окажут, но на выходе из клиники его уже обязательно будет дожидаться полиция. Однако Сергей предупреждал, что попадать в полицию Стасу никак нельзя… Черт, хоть бы знать толком, что там случилось, откуда взялось это нелепое обвинение в убийстве Андрея?..

От всех этих невеселых дум голова у Стаса шла кругом. С большим трудом, еле передвигая ноги, он вернулся в Танину комнату и без сил повалился на топчан. И уже готов был впасть в забытье, но это не дала сделать вдруг промелькнувшая в сознании, точно вспышка молнии, мысль – а что, если киллер найдет его здесь? Убийца знает, что Стас ранен. Весьма вероятно, он знает и то, что идти его жертве некуда, что нет возможности обратиться в больницу или позвать кого-то на помощь. Раз так, то не очень уж сложно догадаться, что Стас спрятался где-то неподалеку. А учитывая, что в самом центре Москвы мест, где можно схорониться, не так уж много, легко предположить, что киллер начнет их прочесывать и рано или поздно заявится сюда. И тогда Стас уже ничего не сможет сделать, чтобы спасти свою жизнь. Свою и, возможно, маленькой нищей девочки Тани, которая пришла ему на помощь в столь трудную минуту…

Сама же Таня в этот момент, конечно, не думала о том, что ей может грозить какая-то опасность. Она возвращалась домой абсолютно счастливой, хотя и с огромным трудом волоча свои тяжеленные покупки – два больших, битком набитых едой пакета и пятилитровую бутыль воды. Все это было куплено в магазине «эконом-класса», куда девочка всегда ходила отовариваться, когда у нее появлялись деньги. Магазин располагался не так уж близко, за три квартала от особняка, но зато там были самые низкие цены в округе.

Она купила много пакетиков вкусной китайской лапши быстрого приготовления, хлеба, картошки (можно будет запечь в камине), колбасы, пару банок консервов и печенья, правда, совсем немного, но и то добрая тетенька-продавец сунула в пакет на пару штук больше, чем просила Таня и не взяла за них деньги. Еще девочке очень хотелось купить конфет, она долго думала об этом, но так и не решилась – дорого и одно баловство, все равно ими не наешься. Таня только полюбовалась на горки конфет в разноцветных обертках, на ребристые белые и розовые шары зефира, на аккуратные брусочки пастилы, вздохнула, отошла от прилавка и направилась в винный отдел.

Там пожилая усталая продавщица ни в какую не захотела продавать ей эту проклятую водку, ссылаясь на какой-то недавно изданный закон. Но на помощь девочке пришел один из покупателей, еще нестарый, но совершенно седой и весь покрытый морщинами дядька с беспокойным взглядом.

– Папка велел на опохмелку купить? – подмигнул он девочке.

– Да-да, – догадалась согласиться Таня.

– Ну, так уж и быть, давай деньги, возьму тебе чекушку, – предложил дядька. – Жаль ведь бедолагу, измаялся небось… Чего взять-то?

Девочка только пожала плечами:

– Что подешевле…

– Тогда я тебе «Путинку» возьму, – решил дядька. – Ее одну, говорят, не подделывают, боятся. Это мне один знакомый сказал. Знающий человек. Они с женой только «Путинку» и пьют. Интеллигентные люди, на «Аэропорте» живут…

Таня не очень-то поняла про «Путинку» и «Аэропорт», но поблагодарила доброго и, как оказалось, честного дяденьку – он вернул ей всю сдачу до копейки, засунула бутылку поглубже в пакет и пустилась в обратный путь. Немного денег еще осталось, и она опять спрятала их подальше под одежду. Под курткой же Таня несла и пакет из аптеки, куда зашла в первую очередь, сразу, как вышла из дома. Молоденькая блондинка в накрахмаленном белоснежном халате смотрела на нее с презрением и брезгливостью, но продала и бинт, и вату, и йод, и перекись водорода. А на ее гримасы Тане было наплевать, она уже давно привыкла к такой реакции у многих встречных и научилась не обращать на нее внимания.

Так что все сложилось очень удачно. Довольная Таня свернула в переулок, немного передохнула, поставив на землю тяжеленные пакеты и канистру, снова взяла их в руки, двинулась дальше и вдруг – надо ж было такому случиться! – наткнулась почти у самого дома на своего злейшего врага Толяна, которого боялась как огня.

Вообще-то, дворников в их микрорайоне было несколько. И почти все – выходцы из Средней Азии, то ли таджики, то ли узбеки, то ли киргизы… Таня не слишком разбиралась в таких тонкостях. За свою еще совсем недолгую, но уже очень трудную жизнь она привыкла делить людей не по национальности, а по человеческим качествам. И поэтому хорошо относилась к гастарбайтерам, которые ее не трогали и часто даже не замечали. А некоторые из них и вовсе были с девочкой в приятельских отношениях, здоровались при встрече, перекидывались парой слов на ломаном русском языке. Таня даже жалела, когда очередной ее знакомый неожиданно отбывал на родину – дворники из Средней Азии почему-то очень часто менялись. Зато их единственный русский коллега никуда исчезать не собирался. Этот здоровенный детина, ростом явно за метр девяносто, отличался тупостью и удивительной, ничем не оправданной агрессивностью. Один вид Тани действовал на него как красная тряпка на быка. Едва встретив девочку, он тут же, вытаращив глаза и брызжа слюной, набрасывался на нее с руганью и кулаками. Счастье еще, что Таня бегала очень быстро и в большинстве случаев успевала вовремя унести ноги от вечно пьяного верзилы. Толян был ее кошмаром, ее настоящим мучением, и если бы не все остальные удобства жилья в полуразрушенном особняке, Таня только из-за него перебралась бы в другое место. Но здесь было так хорошо, что совсем не хотелось покидать дом – девочка знала, что другого такого она ни за что не найдет.