Искупление Христофора Колумба - [102]

Это поможет убедить католическую церковь примириться с этими странными еретическими прото-христианами, когда эти две культуры встретятся. Если эти прото-христиане признают, что вкушают плоть и кровь короля Шибальбы, да к тому же их золото рекой потечет на нужды церкви, то еретичество вскоре станет приемлемым для церкви вариантом. Интересно будет, подумал Хунакпу, если меня причислят к лику святых. Вот уж тогда не будет недостатка в чудесах, по крайней мере, в течение некоторого времени.

– Бакаб, работающий с металлом и делающий инструменты!

Из толпы вышел худой юноша, и Хунакпу приказал ему вынуть следующий шип.

– Он медный, господин Хунакпу Один, – сказал Бакаб.

– Ты знаешь медь? Умеешь ли ты обрабатывать ее лучше всех?

– Я обрабатываю ее лучше любого другого мужчины в нашей деревне, но, конечно, в других местах наверняка есть люди, превосходящие меня в этом деле.

– Ты научишься смешивать ее с разными металлами. Ты сделаешь инструменты, которых не видел никто в мире. Помажь свой живот моей кровью!

Медник сделал как ему было приказано. После короля, королевской жены и королевского сына теперь наибольшим уважением в новом королевстве будут пользоваться работники по металлу.

– А где Шоколь-Ха-Мен? Где главный судостроитель? Мужчина крепкого телосложения с широченными плечами выступил вперед из группы людей другого клана. Он смущенно похлопывал себя по плечам, улыбаясь от гордости, что тоже оказался в числе избранных.

– Вынь следующий шип, Шоколь-Ха-Мен. Ты, которого назвали в честь большой реки в половодье, ты должен сказать мне, видел ли ты когда-нибудь этот металл?

Шоколь-Ха-Мен взял в руки бронзовый шип, испачкав кровью все пальцы.

– Он похож на медь, только светлее, – сказал он. – Я никогда его раньше не видел.

Бакаб тоже посмотрел на шип, и также покачал головой.

– Помочись на этот металл, Шоколь-Ха-Мен. Пусть таящийся в тебе поток выльется на него! Но ты помажешь моей кровью свое тело, только когда найдешь этот металл в другой стране. Ты построишь корабли и будешь плавать на них, пока не найдешь страну на севере, где знают название этого металла. Когда ты назовешь мне имя этого металла, я позволю тебе покрыть моей кровью твои чресла.

Остался только железный шип.

– А где же Шок? Да-да, я имею в виду девочку-рабыню, которую вы взяли в плен, но никто не захотел на ней жениться.

Из толпы вытолкнули грязную тринадцатилетнюю девочку с заячьей губой.

– Вынь последний шип. Шок. Помажь моей кровью свои ступни. Силой, заключенной в этом металле, король Шибальбы делает всех рабов свободными. Отныне ты, Шок, свободная жительница королевства Шибальба-Земли. Ты не принадлежишь никому: ни мужчине, ни женщине, потому что ни один человек не принадлежит другому. Так повелел король Шибальбы! Нет больше в королевстве Шибальба-Земля ни пленников, ни рабов, ни слуг, находящихся в услужении до самой смерти.

Это для тебя, Тагири.

Но то, что Шок получила из жалости, она использовала совершенно неожиданно для всех. Вытащив железный шип из пениса Хунакпу, она, как сделала бы королева народа майя, высунула язык, ухватила его за кончик левой рукой, а правой проткнула язык шипом. Кровь залила ей подбородок, а шип и губа образовали подобие креста.

Толпа ахнула. Шок требовала не доброты хозяина, отпускающего на волю раба, а почестей от короля королеве, которая родит ему детей.

Что мне теперь делать? Кто бы мог подумать, наблюдая, как униженно и покорно вела себя Шок все эти месяцы рабства, что она таит в себе столь честолюбивые намерения? К чему она стремится? Каковы ее планы? Хунакпу пытливо рассматривал ее лицо и увидел в нем – уж не вызов ли? Как будто она разгадала его замыслы и словно спрашивала: откажет он ей или нет.

Но нет, это не вызов. Это было мужество в минуту отчаяния. Конечно, она действовала решительно. Этот королевского обличья человек, утверждавший, что явился из земли богов, впервые дал ей шанс изменить то жалкое существование, которое она влачила. Кто посмел бы винить ее за поступок, на который часто идут отчаявшиеся люди, хватаясь за первую возможность достичь гораздо большего, чем они смели надеяться? Чего ей терять? В ее отчаянном положении любое избавление казалось одинаково невозможным. Поэтому почему не попытаться стать королевой, раз уж этот Хунакпу Один, кажется, расположен помочь ей?

Она так уродлива.

Но умна и отважна. Зачем лишать ее такой возможности? Он наклонился и выдернул железный шип из ее языка.

– Пусть из твоих уст всегда будет исходить правда, как сейчас из них течет кровь. Я не король, и, значит, у меня нет королевы. Но поскольку на этом последнем шипе ты смешала свою кровь с моей, я обещаю, что до конца твоей жизни я буду каждый день выслушивать что-то одно, что ты предпочтешь мне рассказать.

Она мрачно кивнула, и на лице ее отразились гордость и облегчение. Он отверг ее предложение взять ее в жены, но принял ее как советника. И пока он стоял на коленях и мазал ее ступни кровью, стекавшей с шипа, она поняла, что ее жизнь изменилась полностью и бесповоротно. Он сделал ее великой в глазах тех, кто помыкал ею.

Встав на ноги, он положил обе руки ей на плечи и наклонился так близко, чтобы она услышала его шепот.