Искры революции - [41]
— Вот негодяи! — вдруг произнес старый большевик Павел Платонович Лебедев. Увидев, что на него смотрят. Лебедев встал:
— Я говорю, не дают нам мирно пожить, не хотят отдать награбленное и допустить до власти работников, веками гнувших спины перед господами. Ну мы им, гадам, свернем головы! Я готов завтра же отправиться на дутовский фронт!
Лебедев сел. Одновременно встали Горбунов Иван Павлович, Тараканов Василий Степанович и Чеверева Лидия Михайловна. Они, перебивая друг друга, крикнули:
— И я готов, и я готова!
— Сформируем отряд против дутовских гадов! — кричали почти все. Похоже было, что все изъявляют желание завтра же пойти в бой с контрреволюцией. Но, очевидно, кто-то высказал иную точку зрения, завязался спор.
Гузаков громко крикнул: «Товарищи!» Народ умолк.
— Товарищи, я заметил, что гражданин Жеребин желает сказать свое мнение, не так ли?
— И скажу, — запальчиво ответил с места Жеребин.
В зале насторожились.
— Мы вот с Шельцовым, — он показал на сидевшего рядом, — смекаем, што нам и незачем идти на дутовский фронт. На нас не нападают. А насчет власти, так это их дело, Пусть устанавливают себе чего хотят. А какое нам дело до казаков. Нас не трогают, ну и мы не должны лезть в драку.
Шум потряс стены клуба. Гузаков и Минцевич — председатель, еле успокоили участников собрания.
Красногвардейцы перед походом в 1918 году: Масленников Игнатий Федорович, Ширшов Александр Алексеевич, Напалков Николай Захарович.
— Есть предложение сформировать отряд, — объявил Минцевич.
Утром, когда рабочие входили в заводские ворота, у штаба Красной гвардии задержалось около трехсот человек.
Комиссар завода, председатели партийного, профсоюзного комитетов и Совета рабочих депутатов вышли к собравшимся. Они решили отпустить пока сто пятьдесят человек. Если губвоенкомат потребует еще, пошлют дополнительно. Надо же всех одеть, обуть, вооружить.
В назначенный день добровольцы с утра собрались у здания штаба.
…Вчерашние кузнецы, слесари, токари, столяры — сегодня были неузнаваемы. В серых шинелях под ремнем, ленты с патронами через плечо, за поясом гранаты, в руках винтовки со штыками.
Со всех сторон сюда шли рабочие, чтобы проводить своих защитников на неожиданно возникший фронт. Еще совсем недавно они вот здесь же, на этой небольшой площади, с радостью говорили о том, что уж теперь-то войне конец, и вдруг опять фронт и не где-нибудь там, на германской границе, а вот — рядом, под Оренбургом!
Злоба кипела в сердцах рабочих, только что начавших строить новую жизнь, жизнь без капиталистов и без войн. Они шли сейчас к штабу Красной гвардии, чтобы на прощание сказать своим братьям и сынам напутственное слово.
Пока вышел командир отряда, серые шинели смешались с черными тужурками, пальто и шубами. Кто-то плакал, обнимая солдата. Кто-то спешил сказать недосказанное, кто-то громко смеялся, заглушая боль расставания. Вот заиграла гармошка. В круг вырвался лихой кузнец Георгий.
— Э-эх! Заходили руки, ноги, закружилась голова! Попляшу еще немного, пусть посмотрит кармала!
— О-го-го! — загоготала толпа. А он, заткнув полы шинели за ремень, шел по кругу, выбивая дробь и напевая — барыня, барыня, ты моя сударыня… Э-эх!
— Тра-тарата-ра-тата, — выговаривали кованые сапоги. Гармошка поддавала жару. Добровольцы в ритм гармошке подпевали частушки. Вдруг над толпой пронеслось:
— Отря-а-ад, в коло-онну по четыре стройся!
Оборвались песни, умолкла гармошка, отделилась серая масса, отошли в сторону отцы, деды, братья, матери, жены, невесты и сестры.
— Рравня-айсь! Смирно-о! — командовал Лебедев. Он осмотрел вытянувшийся строй и четким шагом, приложив руку к головному убору, направился к группе людей, стоявших против строя. Подтянутый, в шинели, сшитой по плечу, он отличался от рядовых тем, что справа на ремне у него висела кобура с наганом, слева — полевая сумка, на груди болтался бинокль и на левом рукаве была красная повязка.
Командир Красногвардейского отряда Лебедев Павел Платонович.
— Товарищ председатель Совета! Отряд к походу готов!
— Здравствуйте, воины! — крикнул Чевардин.
— Здрасте! — ответили красногвардейцы.
— Дорогие товарищи, — обратился к добровольцам председатель Совета рабочих депутатов, — от имени местной власти вам, нашим боевым защитникам, передаю большое спасибо и от себя — сердечный поклон. — Чевардин снял шапку и низко поклонился.
— Ура! — ответили красногвардейцы.
— Желаем вам скорой победы, — продолжал Чевардин, — и верим, что с помощью других отрядов вы разгромите дутовские банды и скоро вернетесь домой! Будем ждать вас и заботиться о ваших семьях. Да здравствует власть Советов, власть рабочих и крестьян во всем мире!
— Ура! — снова покатилось по колонне.
В строю начали переговариваться: надо ответить. Кто выступит?
— Я! — изъявила желание девушка, одетая так же, как и все добровольцы, и вышла из строя.
— Товарищи! — робко произнесла Чеверева Лида, обращаясь к народу, — я иду по стопам моего родного брата Александра Чеверева, которого вы все хорошо знаете. Он сейчас в Уфе тоже формирует отряды. Может быть, где-то в боях я встречусь с ним. Мы верим вам, что о нас не забудете. Верьте и нам, что мы, сыны и дочери ваши, не пощадим своей жизни в бою за рабочее дело! В отряде немного женщин — Мария Лопатина, Мария Рубцова, Анастасия Уракова и я. Но мы клянемся вам, что ни одного воина из нашего отряда мы не оставим на поле боя!
