Искры революции - [33]

«Урраа» сотрясло воздух с такой силой, что погас свет в керосиновой лампе. Хозяин немедленно зажег его.

— Товарищи! — продолжал Чевардин, — надо действовать. Предлагаю завтра же приступить к разоружению заводской администрации, полиции и купечества, созвать граждан и избрать революционный исполнительный комитет.

Коммунисты дружно решили все вопросы, выдвинутые Чевардиным, и с песней разошлись по домам.

Утром протяжно запел гудок. Вереницей потянулись к заводу рабочие. Они шли группами и громко обсуждали события, не озираясь по сторонам, как прежде. Но не все из них верили в благополучный исход начатой революции. Многие с опаской оглядывались на 1905—1906 годы. В заводском дворе, у проходной рабочих встретили большевики.

— Товарищи, сейчас будет общее собрание, задержитесь!

— Ишь ты, «товарищи… собрание… задержитесь». Смотри, как смело действуют ребята! Пойдем, послушаем.

— Товарищи! — громче крикнул Чеверев, — над нами больше нет власти царя! Теперь мы сами власть! Наша партия большевиков призывает трудящихся брать власть в свои руки! Наши соседи-миньярцы уже разоружили полицию и создали народную милицию. Надо сделать это и у нас.

— Позвольте, позвольте, — кричал кто-то, — это как же разоружить? Опять также, как в 1906 году?!

— Нет, нет, товарищи, — убеждал Чеверев.

Разгорелся спор. Рядом с Чеверевым на возвышенность поднялся Чевардин. Рабочие уважали этого седовласого токаря, умевшего ответить на любой вопрос.

— Тише, братцы, тише! Послушаем, что скажет нам Васюха!

Шум прекратился.

Первый председатель Совета в 1917 году Василий Андреевич Чевардин.

— Прошу всех, — сказал Чевардин, — кто желает помочь нам в этом деле, подойти ко мне. Приглашаем всех после работы прийти в кинематограф. Будем выбирать свою власть.

— Можно разойтись, товарищи! — добавил Чеверев. Рабочие, бурно обсуждая новости, хлынули по цехам.

Около Чевардина и Чеверева осталось человек тридцать.

Вечером зал кинематографа, находившийся в большом утепленном сарае, был переполнен. Народ с любопытством поспешил на первое собрание свободных граждан. Пришли даже старики и старушки. Вокруг длинного сарая сновала детвора, прикладывающая уши к тонкой деревянной стене.

А в это время в земской управе гремел бас земского начальника.

— Кто созвал это сборище? Я вас спрашиваю, господин Мартынов? — требовал он ответа от волостного старшины.

— Они меня не спрашивали, — оправдывался старшина.

— Анархия! Безвластие! Сейчас же отправляйся на собрание. Ты же местная власть. Иди немедленно!

Когда Мартынов пробрался в зал, собрание уже заслушало Манифест ЦК РСДРП и приступило к выдвижению кандидатов в исполнительный комитет. Кричали с мест. Назвали двадцать пять человек и всех избрали. Председателем утвердили Василия Андреевича Чевардина.

Кто-то заметил в зале волостного старшину и с места крикнул:

— Есть предложение!

— Какое? — спросил Чевардин.

— Пусть старшина Мартынов наденет свою медаль и перед народом поклянется, что отныне он будет выполнять все указания рабочей власти.

— Правильно! Выходи, старшина!

Мартынов, подталкиваемый рабочими, вышел к столу президиума. На его груди блестела круглая большая медаль — символ былой власти.

— Я, я, — якал Мартынов, не находя слов, — я ничего не могу сказать против общества.

— Да здравствует рабочая власть! Урраа! — покатилось по залу.

— Товарищи, нам надо создать свою милицию, — сказал Чевардин. — Кого изберем начальником?

— Начальника почты! — крикнул кто-то.

— Правильно! Разуваева! — поддержали несколько голосов.

Избрали Разуваева, поручив ему формирование милиции из двенадцати человек.

С собрания все разошлись в приподнятом настроении.

* * *

Утром, седьмого марта, к дому, в котором размещалась полиция, подкатили два пассажира в кошевке и подошли пятнадцать вооруженных рабочих. Двое вошли в помещение, а рабочие окружили дом.

— Уважаемый урядник полиции, — обратился один из вошедших, — я уполномочен заявить вам, что общее собрание граждан решило обезоружить вас. Это решение может подтвердить пришедший со мной старшина.

— Гражданин Чеверев, — ответил урядник, — мы уже знаем об этом решении. Оружие сдадим, если вы гарантируете нам безопасность.

— Да, мы не тронем ни одного полицейского, — ответил Чеверев.

Через пять минут все винтовки, шашки, револьверы, патроны были вынесены и уложены в короб.

— Счастливо оставаться, господа полицейские. Можете уезжать, если уж так вы решили.

Чеверев по-военному щелкнул каблуками, приложил руку к головному убору, повернулся и вышел.

— Михайлыч и Алеша, останьтесь на посту. Охраняйте господ, чтобы их безоружных-то никто не обидел. Они собираются уезжать, не задерживайте. Гранька, поворачивай к заводу. Отряд, смирно! По направлению к заводу, за подводой, шагом марш! Запевай! — и сам же запел: «Смело, товарищи, в ногу!..»

— Идут, идут! Победителям ур-р-а-а! — приветствовали рабочие свой отряд, вошедший с песней на территорию завода.

— Дозвольте доложить? — Чеверев вытянулся перед Чевардиным.

— Вольно, вольно! — улыбаясь, ответил Чевардин, — все забрали? Молодцы! Создадим свой арсенал на территории завода. Здесь будет безопаснее.

Полицейские в тот же день уехали из Сима. Опустело помещение, которое было местом диких истязаний.