Искры под пеплом - [31]

— Ух ты! — схватился за винтовку Ефим. — И верно. Не дураки же они идти следом. Тогда жалко, что мы здесь не всем отрядом.

— Наоборот, хорошо. Там и мины и оружие. Если что… сколотят новый отряд…

— Да это так. Это верно, — согласился Ефим.

Не успели они распроститься, как над поляной рванул дробный, словно барабанный бой, стук двух пулеметов. Стреляли откуда-то из-за спины, совсем близко. Ясно было, что палят немцы туда, откуда раздалось два партизанских выстрела.

«Пока что бьют вслепую», — понял Михаил и рукой дал знак своим не подниматься и не отстреливаться, чтоб не обнаруживать себя.

Низко пригнувшись, он подбежал к пулеметчику и жестом увлек за собой. Таким же образом он снял всех остальных стрелков и кустарником быстро повел их в том направлении, куда ушел Ефим. «Надо собираться в один кулак, — решил Михаил. — Так будет легче отбиваться. И раненому будет безопаснее со своими».

На пути попался ручеек, за которым предстояло пробежать метров сто по открытой местности. Ефим пробежал. Михаил это видел. Но теперь там скрестились две пулеметные трассы, которые словно задались целью скосить кустарник — единственное прикрытие для партизан, которые рискнут перебежать поляну, чтобы оторваться от врага.

Михаил оглянулся на своих, глазами показал следовать его примеру: повесив винтовку за спину, а запас патронов взяв в левую руку, вошел в ручей и поплыл, отталкиваясь свободной рукой и ногами. Весь отряд последовал за ним. Пулеметная стрельба на поляне стала еще яростней, еще беспощадней. Там, где несколько минут назад зеленели густые ольховые кусты, теперь у самой земли торчали белые обшарпанные ветки. Взорвалась граната, потом еще и еще. Немцы прочищали себе дорогу.

У берега, в зарослях осоки, Михаил поднял голову, чтобы осмотреться. За огромным пнем лежал немец в каске и стрелял из пулемета. За ним зеленела фигура второго немца, который, вероятно, подавал ленту. Ясно было, что и эти стреляют не по цели, а лишь «прочищают» лес.

Проследив глазами за вьющейся по лесу лентой осоки, Михаил понял, что ручей огибает подковой выбранную пулеметчиком позицию, поэтому дальше ползти в воде невозможно. А лежать здесь тоже долго не придется. Сейчас фашисты натешатся, кончат свою косьбу и пойдут во весь рост. И уж конечно, увидят в ручье группу партизан.

Оглянувшись, Михаил кивнул Ермачку, мол, следуй за мной. И пополз по осоке в направлении к пулемету.

Когда ползешь, когда подкрадываешься к врагу, который держит тебя под страхом смерти, сердце бьется вдвойне сильней и, кажется, выдает тебя своим стуком. В ушах стоит сплошной гул и звон. Но не робей, ты слышишь его только сам, а враг увлечен своим делом, стрельбой. Стрелять, особенно если тебе не отвечают тем же, очень интересно. Выпускай ленту за лентой, смотри в звенящий, ревущий, гогочущий лес и воображай, что там где-то валятся снопами неприятельские отряды. Сыпь, нажимай.

Видно, такими героями и чувствовали себя сейчас двое пулеметчиков в капустно-зеленых мундирах, но только до той самой минуты, пока с совершенно неожиданной стороны на их головы не обрушилось по винтовочному прикладу. Немецкий пулемет утих лишь на минутку. А потом он повернул в обратную сторону, где на поляну уже выходили автоматчики, и ударил им в упор.

— Ганс! Доннер веттер! — заорали с противоположной стороны поляны, видимо уверенные, что пулеметчик Ганс, увлекшись, стал стрелять по своим. Немцы, вышедшие было на поляну, попадали. Одни быстро уползли обратно в лес. А некоторые так и остались там, где залегли…

«Этот пулеметчик с напарником или шел вслед за собакой и проводником, или мы не заметили, когда он оторвался от своих и перебежал поляну, — размышлял Михаил, стараясь определить, остался на их пути кто-нибудь из немцев или нет. — Попробуем рвануться к густолесью». И взмахом руки Михаил поднял свой отряд на перебежку.

Но только он это сделал, кто-то больно рванул его за руку, словно хотел остановить. Михаил даже оглянулся. Но тут же упал. Пули горячим ливнем зажужжали вокруг него. Стрельба громовым шквалом заполнила уши. Ермачок лежал рядом с немецким пулеметом и, бледный, смотрел на Михаила. Видя, что Михаил собирается переползать, Ермачок снял свой ремень и туго перетянул руку командира выше локтя, чтоб кровью не истек. Быстро поползли в глубь леса, уже не обращая внимания на пулеметный огонь, рвавший землю, крошивший листву и ветви деревьев. Остальные бойцы, поняв, что командир ранен, подобрались поближе и ползли кучнее, все время посматривая на Михаила. Заметив, что за командиром остается на траве кровавый след, Ермачок достал из кармана неприкосновенный запас перевязочного материала и за первым толстым деревом быстро сделал перевязку.

— Дальше лес густой. Рванем? — кивнул Михаил товарищам.

— Иного выхода нет, — ответил Саша. — Но найдем ли тех ребят?

— Попробуем! — ответил Михаил и побежал в чащу старого елового леса.

Здесь деревья надежно укрывали партизан от глаз и от пуль врагов, которые бесновались, исходя истошным пулеметным огнем, бросали гранаты, орали на весь лес. По лесу, как и прежде, шли они, видимо, очень медленно, потому что и стрельба и крики быстро отставали от партизан, теперь бежавших уже во весь рост.