Искры гнева - [108]

— Говори откровенно, дочка, — словно угадывая её мысли, произнёс Головатый, — не стесняйся.

— А я с вами, дядя Гордей, всегда откровенна, — начала девушка и замолчала. Потом твёрдым, даже каким-то сердитым голосом сказала: — Вы, дядя Гордей, наверное, и сейчас будете мне говорить, как и раньше, что мы здесь находимся, работаем, потому что эта крепость нам очень нужна. Может, оно и так. А басурманы уже являлись. Только не из Крыма. Вы, наверное, слышали, что в Тор, в Бахмут и в те края набегали царские приспешники из Воронежа, из Харькова, из каких-то других городов и ловили, забирали даже тех, кто не был крепостным.

— Слышал, — кивнул головой Гордей, вспомнив, как об этих налётах говорил ему Оверко, который побывал недавно в придонецких поселениях.

— А в Харькове и Изюме завели даже торговлю людьми. — Хрыстя передохнула и таинственно, понизив голос, добавила: — Ходят слухи, что там, в нашем краю, собираются смельчаки… Собираются, а наши здешние, — сказала пренебрежительно, — в тихом уголке строят, плотничают…

Головатый слушал Хрыстю молча и будто совсем не обращал внимания на её укоризненные слова! Девушка не называла имён, но словами "а наши здешние" бросала камешки, разумеется, и в его огород.

"Нужно бы разъяснить ей, — подумал Гордей, — что сооружают здесь не только преграду для татар. Но она же знает всё. Мы уже говорили с ней раньше об этом… Что же она снова?.."

— Так что же нам, дочка, делать? — спросил Гордей, догадываясь, куда клонит Хрыстя.

— Раньше, бывало, дядя Гордей советовал высекать искры… — Хрыстя улыбнулась и замолчала. Улыбка её, казалось, должна была бы смягчить упрёк. Но она, наоборот, ещё больше уязвила Гордея.

Головатому понравилась такая откровенность девушки, её смелость.

— Молодец! — сказал он. — А те, которые высекали бы эти искры, есть? — спросил будто между прочим, а сам насторожился, так как несколько дней тому назад он посоветовал Оверке собирать на случай какой-нибудь каверзы Балыги и Сторожука хотя бы небольшой отряд смельчаков из работных людей. Но об этом, пожалуй, ещё никто не знал.

— Найдутся. Было бы благословение? — Хрыстя поднялась. — Беглецы, работные люди. Нужно только оружие. И того, кто бы повёл… — Голос Хрысти окреп. — Так благословите!

— Хорошо. Собирай надёжных, — сказал Головатый. — Боевое побратимство — большое дело.

О том, что он тоже присоединится к группе, промолчал. Поднялся и зашагал по двору. Хрыстя пошла рядом.

— Оружие, лошадей найдём, — добавил после долгого раздумья Гордей. — Наш разговор, дочка, это наша тайна. Ясно?

Хрыстя кивнула головой и, довольная, радостная, побежала к воротам.

Головатый направился к крепостному валу. Встретившись со строителем Маслием, он повёл с ним разговор, как лучше установить пушки, и будто между прочим, но очень настойчиво посоветовал ему скорее завезти хорошее оружие, особенно сабли, гаковницы, пистолеты и припасы к ним. После этого разговора покинул двор крепости и пошёл наугад. Обходя кустарниковые заросли, свернул ближе к морю. Но, не дойдя до берега, направился к редколесью. Это уж с давних пор вошло в привычку Гордея: когда нужно решать что-то важное или когда что-то вдруг глубоко взволнует, оставаться наедине и "очищать душу".

"А она, чёртова девка, кое в чём права, — стал размышлять Головатый. — Не вижу ли я только то, что у меня под носом? Убедил себя поехать сюда, к Кальмиусу, строить эту крепость. Это ладно. Это не плохо. Только нужно было бы с первого же дня собирать тех, которых называют смельчаками. Именно на такую затею меня и наталкивал, сам того не понимая, своим гонором и поступками полковник Балыга. Правда, тогда не с кем было затевать. Маловато было людей. Но со временем, когда их стало больше?.. Прибывают и сейчас, и не только из ближних хуторов, а едут даже издалека, из Слобожанщины. Правда, не все оседают. Нет пристанища… Но люди бегут, бегут от неволи куда глаза глядят, даже за море, на Кубань, на берега реки Ей. Хотя земля там, как и алешковская, захвачена турками. Чужая. И это как из огня да в полымя…"

Головатый остановился. Сесть было не на чем. И он опёрся на стволы двух дубков, которые росли от одного корня. Но вдруг оттолкнулся от них и быстро пошёл к селу. Сначала решил сходить в конюшню, чтобы встретиться с Семёном Лащевым и узнать, сколько у него в конюшне пригодных под седло лошадей, затем ещё раз поговорить с Маслием, напомнить ему об оружии. А чтобы всё было наверняка, решил на всякий случай проводить на днях кузнеца Оверку, а с ним ещё кого-нибудь из рабочих к Чумацкому шляху: пусть встретятся с Остапом Кривдой и с его помощью раздобудут на Дону всё необходимое…

Под вечер в субботу Балыга и Сторожук побывали во дворе крепости, поинтересовались, что там делается. Придя в канцелярию, решили отослать начальству свою реляцию.

— Пишите, — сказал полковник писарю Олесько и стал неторопливо ходить по канцелярни из угла в угол. — Стараемся делать как можно лучше. И сделали уже много. Ров выкопали вокруг на триста тридцать саженей, в глубину — полторы сажени, а где нужно — и глубже. А вал над тем рвом насыпай в полторы сажени.