Искренне ваша грешница - [13]

Ты, меня любивший фальшью

Истины - и правдой лжи,

Ты, меня любивший - дальше

Некуда! - За рубежи!

Ты, меня, любивший дольше

Времени. - Десницы взмах!

Ты меня не любишь больше:

Истина в пяти словах.

"ЛЮБИМЫЙ ЧЕЛОВЕК" ИЛИ

"ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА"

Привычно набрала код города, в котором проживает он, услышала голос его соседа:

- Кого?.. Слышь, тебя Москва вызывает...

- Алло! Дорогая, это я... Конечно, помню, конечно, скучаю, конечно, не раз думал о тебе. Вчера вспоминал только и все рассказывал о нас...

- Здравствуй! Я звоню по поручению подруг. Они волнуются, не случилось ли с тобой что-нибудь. Здоров ли? Не женился ли... в двадцать первый раз?

- О нет, дорогая, я никогда больше жениться не буду. Отвечаю: здоров, тружусь все там же, живу все тут же, денег не платят все так же. Не звоню - по известной причине. Не еду - по той же причине. Называется она - деньги! Вот так.

Я пытаюсь вслушаться в его голос, для этого буквально втискиваю трубку в свое ухо. Я определяю, сколько он выпил. А то, что выпил, это точно. Он тщательно подбирает слова, очень осторожно расставляет их, стараясь попадать в падежи и ударения. Когда долго не слышишь родного голоса, как не соскучиться по его звучанию, по тембру, по журчанию согласных, которые в его исполнении звучат особо: изысканно, картаво и смешно. Это и есть индивидуальность, которая отличает нас друг от друга. Голос - как проводник настроения, как резонатор состояния, способный сам по себе и помирить, и поссорить. Его оттенки говорят иногда больше, чем слова. И сейчас, вслушиваясь в его деревенский нечленораздельный говорок, я пытаюсь поставить свой диагноз, независимо от того, что изрекает он.

Не разговаривали уже полгода. И, вероятно, сегодня, в понедельник, который всегда тяжелый, он никак не ожидал звонка. По моему предположению, он крепко выпил, расслабился и уселся у телевизора с умным видом и в очках. Я так ясно увидела его, рассуждающего вслух, размахивающего своими руками-граблями, осуждающего политику и политиков, что невольно защемило сердце от какой-то материнской жалости - он один, я одна, а могли бы быть вместе.

- Мой друг, скажу вам по секрету, я задала себе коварный вопрос: "А хочу ли этого я?" Ответить без лукавства? - "Нет!" А хочет ли он? Думаю, что тоже нет. Каждый по-своему счастлив в одиночестве. Он в своем, а я в своем.

- Я тоскую по тебе. Это немыслимо столько времени не видеться. Тоскую по тому времени, нашему времени, когда я набирался ума и развивался, черт побери! А теперь я снова становлюсь деревенским, каким и был, когда мы встретились. Славные были времена - театры, музеи, рестораны, друзья. Я люблю тебя как человека по-своему! Слышишь?!

- А что, можно еще любить по-моему? Или не как человека, а как слона? злюсь и завожусь я, но, боясь не сдержаться, перевожу разговор на более мирные и близкие ему темы: - Как твой огород, урожай, строишь ли ты баню? - А сама продолжаю думать о той любви со скидкой - "люблю тебя как человека", потому что за этим стоит практически вся наша исковерканная, изломанная с ним жизнь. И как только он это произносит, так тут же слетает с меня вся шелуха респектабельности и терпимости, нежной ласковости и благости и улетучивается напрочь радость от предстоящей встречи в Москве.

И всплывает в хронологическом порядке другая история, история борьбы за любовь, в самом прямом смысле этого слова - когда в ней есть все!

Насчитывает эта история пятнадцать лет. И только теперь я отступаю, выбываю из игры, перестаю бороться за право называться "любимой женщиной". Так и умру с почетным званием "любимого человека".

- Вы же понимаете, мой друг, что "любимый человек" - это совсем не то, что "любимая женщина". А мне-то все-таки страшно хотелось быть "любимой женщиной" арзамасского инженера. И были для этого все основания. Но наши потери начались с самого начала. И связаны они были с обычными житейскими неудобствами: негде было реализовать свое чувство - ни квартиры, ни комнаты, ни дачи, ни палатки. Было только страстное, жуткое, неизлечимое тяготение друг к другу. "Либидо" сказали бы ученые-психологи, "половое влечение" - определили бы медики. И есть одна особенность у этого самого "либидо" - если сразу не осуществить его, то пропадет оно потом.

...Мучимые жаждой страсти, мы скитались по паркам и парадным, но это все не те места для влюбленных, где можно сгореть в огне желания. И когда через два месяца мы оказались в чужом городе и в чужой гостинице, где нам никто не мешал, случилось так, что "костер не разгорелся", тлели жалкие угольки вспыхнувшего, но не разгоревшегося чувства. И он ощущал себя полным импотентом, а я виновницей его позора. Говорят, что мужчины именно этого никогда не прощают женщине, ставшей жертвой и одновременно свидетельницей. Правда, песня не осталась неоконченной, и мой друг так реабилитировал себя, что приятно вспоминать до сих пор. Дождавшись ночи и набравшись сил, он пригласил меня в свой номер. Я была на седьмом небе от счастья и за него, и за себя: он оказался страстным и нежным, искусным и опытным.

Когда такое происходит со мной, я считаю, что вытащила счастливый билет в лотерее. Тогда не бывает скидки на "любовь как к человеку", а есть только две половые сущности, схлестнувшиеся в поединке страсти, исстрадавшиеся, истомившиеся и сумевшие насладиться и доставить удовольствие друг другу. Причем тут "как к человеку"? В ту ночь этого не было и в помине. Когда же оно появилось? Тогда, когда мы стали играть "в мужа и жену", когда я сняла квартиру для нас, когда завели общее хозяйство и я распределила комнаты.