Искренне Ваш, Картер - [14]
– Вы закончили? – кулаки я не разжимал.
– Как твои родители отнеслись к твоему решению? – он не собирался останавливаться. – Ты когда-нибудь говорил с ними об этом? Уверен, твой отец никогда бы…
– Да пошли вы, – рявкнул я. – Вы ни черта обо мне не знаете, и мне плевать, понятно ли вам решение, которое я принял относительно моей собственной жизни. Живите вашу жизнь.
– Я только говорю…
– Вам не удастся ничего сказать, если вы намерены продолжать. – Я посмотрел на него сузившимися глазами. – Не позволяйте этому костюму обмануть вас.
Мужчина посмотрел на меня с выражением крайнего шока.
– И кстати, – сказал я, делая шаг назад и обеспечивая себе немного места, – Майкл Джордан, черт подери, был профессиональным спортсменом, когда играл с гриппом, я таковым не был. И да, Уиллис Рид был одним из величайших центровых всех времен, но он вышел на пенсию, потому что постоянно травмировался, верно?
Он ничего не ответил, только смотрел на меня во все глаза, поэтому я ушел. Я не стал разговаривать с моими однокашниками или останавливаться возле бара с десертом. Мне нужно было попасть домой, чтобы я мог побыть с теми, с кем я действительно хотел быть.
Я сел за руль, включил музыку на полную катушку, изо всех сил пытаясь выкинуть из головы этого придурка и его мнение, но ничего не помогало. Прошлое начало разворачиваться передо мной, как старая кинопленка – один кадр растворялся в другом.
Пять лет назад мне вовсе не надо было думать о вступительном тесте для юридических вузов или о том, чтобы вообще выбирать академический путь. Меня взяли в команду как одного из лучших баскетболистов старших классов в стране. Я был «неожиданным феноменом» и «невероятным талантом», который только начинал играть в баскетбол в первом классе старшей школы.
Со стороны я действительно выглядел так, как будто страстно любил баскетбол. Я разговаривал с тренерами из колледжей со всей страны, в последнем классе вел мою уже талантливую команду к титулу чемпионов штата. Но я всего лишь использовал внимание как то, что отвлекало от моей боли. От боли, которую я слишком хорошо скрывал.
Я проводил на тренировках по несколько дополнительных часов каждый день, потому что мне не хотелось ни о чем думать, а не потому, что я хотел улучшить свою игру. Я делал вид, что раздавлен и разочарован, когда мы проигрывали или когда мне не удавался критический бросок. Но на самом деле мне было глубоко плевать.
Я даже испытал легкое чувство вины, когда принял предложение о полной спортивной стипендии от Университета Саут-Бич, зная, что я не хочу играть. Внимание СМИ достигло апогея в первый год моей учебы в колледже.
Но сыграв четыре игры сезона, я порвал ахиллово сухожилие, и за считаные секунды я лишился моего механизма выживания. Внимание СМИ, внезапное и быстрое, когда оно началось, как будто резко прекратилось.
Да, врач сказал мне, что я смогу снова играть после длительной реабилитации, что на полное выздоровление уйдет от шести до восьми месяцев. Но вместо этого я попросил его написать, что я «вероятно, никогда не смогу больше участвовать в соревнованиях». Я бы не вынес даже одного дня жизни спортсмена колледжа. Я должен был заставить себя найти другие пути, чтобы справляться.
Так как у меня больше не осталось никого, кого бы я мог называть семьей – только воспоминания могли бы приводить их ко мне время от времени, – я положился на друзей.
Просто на друзей.
У меня был Джош, мой ближайший друг-мужчина, с которым мы в то время жили в одной комнате, одержимый культурой конфидент всего братства, который находил оправдание практически для чего угодно. Был мой бывший товарищ по комнате Дуэйн, который продолжал снабжать меня билетами на все баскетбольные игры в кампусе. Ему вскоре предстояло стать профессиональным спортсменом и номером один во время драфта. И, разумеется, у меня была Аризона, которая была рядом со мной все это время. Она никогда не позволяла мне читать то, что писали газеты о «сомнительном диагнозе», была со мной, когда все остальные меня оставили. Она была моим лучшим другом, человеком, на которого я мог рассчитывать в любом случае. И по какой-то причине именно Аризона оказалась в моей кухне, когда я наконец вернулся домой после церемонии награждения.
– Ты хотел устроить праздник по случаю выпуска только для четырех человек? – спросила Аризона, когда я вошел. – Знаешь, ты бы мог с легкостью собрать здесь сотню человек, а тут только я занимаюсь подсчетом обожающего тебя женского поголовья.
– Моя сексуальная привлекательность действует тебе на нервы, да?
– Мне действует на нервы то, что ты можешь называть себя «сексуально привлекательным» и не смеяться над тем, как глупо это звучит.
Я улыбнулся.
– Ты бы любила меня больше, если бы я был скромным?
– Я бы любила тебе больше, если бы ты был честным. – Она рассмеялась, и в это мгновение в дом вошли Джош и Дуэйн, как всегда спорившие о баскетбольной статистике.
– Ты что, серьезно пригласил только нас троих? – спросил Дуэйн, оглядываясь по сторонам. – И только Аризона из девушек?
