Искра жизни ; Последняя остановка - [19]
Они присели на корточки.
— Что же будем делать? — спросил Пятьсот девятый.
Бергер потер воспаленные глаза.
— Если коронка зарегистрирована в канцелярии, мы погибли. Они наведут справки и кого-нибудь обязательно повесят. Причем меня — первым.
— Ломан говорит, что коронка не зарегистрирована. Когда он сюда попал семь лет назад, таких правил еще не было. Золотые зубы тогда просто выбивали. Без регистрации. Перемены наступили уже позже.
— Ты это точно знаешь?
Пятьсот девятый повел плечами.
— Конечно, нам все еще не заказано сказать правду и сдать коронку. Или засунуть ему в рот, когда умрет, — проговорил, наконец, Пятьсот девятый. Он плотно обхватил ладонью маленький кусочек. — Ты этого хочешь?
Бергер покачал головой. Золото обеспечивало жизнь на несколько дней. Оба понимали, что теперь, когда коронка была у них, они с нею уже не расстанутся.
— А можно себе представить, что он сам вырвал зуб еще несколько лет назад и продал его? — спросил Пятьсот девятый.
Бергер измерил его взглядом.
— Думаешь, что СС захочет с этим возиться?
— Нет. Особенно, если обнаружат свежую рану во рту.
— Это как минимум. Если он еще немного протянет, рана подживет. К тому же это задний коренной зуб: трудно будет проверить, когда труп окоченеет. Если он умрет сегодня вечером, дожидайся завтрашнего утра. Если же он умрет завтра утром, труп придется держать здесь, пока он не окоченеет. Это реально. А Хандке на утренней перекличке мы как-нибудь проведем.
Пятьсот девятый посмотрел на Бергера.
— Надо рискнуть. Нам нужны деньги. Особенно теперь.
— Да, видимо, нам уже ничего не остается другого. А кто переправит зуб?
— Лебенталь. Он единственный, кто это может.
За ними открылась дверь барака. Несколько человек кого-то вытащили за руки и ноги и поволокли к куче рядом с улицей, где лежали умершие после вечерней переклички.
— Это уже Ломан?
— Нет. Это не наши. Это мусульмане.
Люди, которые вытаскивали мертвеца, пошатываясь, возвращались в барак.
— Кто-нибудь заметил, что зуб у нас? — спросил Бергер.
— Не думаю. Здесь лежат почти исключительно мусульмане. Разве, что тот, который давал нам спички.
— Он что-нибудь сказал?
— Нет. До сих пор. Но он может потребовать своей доли.
— Это не столь важно. Вопрос в том, не захочется ли ему нас предать.
Пятьсот девятый задумался. Он знал, что есть люди, которые за кусок хлеба способны на все.
— На него не похоже, — сказал он, поразмыслив. — Тогда чего ради он давал нам спички?
— Одно другого не касается. Нам надо проявлять осторожность. Иначе обоим хана. И Лебенталю тоже.
Пятьсот девятому и это было довольно хорошо знакомо. Он видел, как одного повесили и за меньшее нарушение.
— Надо за ним последить, — сказал он. — По крайней мере, до тех пор, пока не сожгут Ломана, а Лебенталь не переправит зуб. Потом это потеряет для него всякий интерес.
Бергер кивнул.
— Я еще раз туда схожу. Может, что-нибудь разузнаю.
— Хорошо. Я буду здесь ждать Лео. Он, наверное, еще в трудовом лагере.
Бергер встал и направился к бараку. Он и Пятьсот девятый без колебаний рискнули бы собственной жизнью, если бы Ломана хоть как-нибудь можно было спасти. Но он был обречен. Поэтому они говорили о нем уже, как о камне. Проведенные в лагере годы научили их мыслить по-деловому.
Пятьсот девятый присел на корточки в тени сортира. Это было удобное место, где никто за ним не мог наблюдать. В Малом лагере на все бараки имелся только один общий сортир, который был построен на границе обоих лагерей и к которому от бараков постоянно тянулась со стоном вереница скелетов. Почти у всех был понос или того хуже. Многие изможденные лежали на земле, стараясь собраться с силами, чтобы дотащиться до цели. По обе стороны сортира была натянута колючая проволока, отделявшая Малый лагерь от трудового.
Пятьсот девятый присел так, чтобы видеть ворота, врезанные в колючую проволоку. Они предназначались для начальников блоков, ходивших за пищей, санитаров морга и катафалков. От двадцать второго барака ими разрешалось пользоваться только Бергеру, когда он направлялся в крематорий. Всем другим это строго запрещалось. Поляк Зильбер называл их покойницкими воротами, потому что узники, попадавшие в Малый лагерь, возвращались через эти ворота только трупами. Каждому охраннику разрешалось открывать огонь, если какой-нибудь скелет пытался проникнуть в трудовой лагерь. Почти никто этого и не пробовал. Из трудового лагеря, кроме дежурных, сюда тоже никто не приходил. Из-за не очень строгого карантина Малый лагерь воспринимался прочими узниками своего рода кладбищем, на котором мертвецы еще короткое время бродили, как призраки.
Через колючую проволоку Пятьсот девятый видел часть улиц трудового лагеря. Они кишели заключенными, использовавшими остаток своего свободного времени. Он видел, как они беседовали, как стояли группами и прогуливались по улицам. Хотя это было лишь другой частью концлагеря, ему казалось, что их разделяла непреодолимая пропасть и все происходившее по ту сторону — нечто вроде потерянной родины, в которой, несмотря ни на что, продолжали существовать жизнь и человеческое общение. Он слышал, как у него за спиной мягко шуршат ноги узников, как они, пошатываясь, тащатся в сортир, и ему не надо было оборачиваться, чтобы видеть угасший свет в их глазах. Узники почти не разговаривали друг с другом, они почти разучились думать. Лагерные остряки называли их мусульманами, потому что они полностью покорились своей судьбе. Они двигались, как абсолютно безвольные автоматы. В них было вытравлено все, кроме нескольких физических функций. Они были живыми мертвецами и погибали, как мухи на морозе. Они были сломлены и перемолоты, и уже ничто не могло их спасти — даже свобода.
«Жизнь взаймы» — это жизнь, которую герои отвоевывают у смерти. Когда терять уже нечего, когда один стоит на краю гибели, так эту жизнь и не узнав, а другому эта треклятая жизнь стала невыносима. И как всегда у Ремарка, только любовь и дружба остаются незыблемыми. Только в них можно найти точку опоры. По роману «Жизнь взаймы» был снят фильм с легендарным Аль Пачино.
Роман известного немецкого писателя Э. М. Ремарка (1898–1970) повествует, как политический и экономический кризис конца 20-х годов в Германии, где только нарождается фашизм, ломает судьбы людей.
Антифашизм и пацифизм, социальная критика с абстрактно-гуманистических позиций и неосуществимое стремление «потерянного поколения», разочаровавшегося в буржуазных ценностях, найти опору в дружбе, фронтовом товариществе или любви запечатлена в романе «Три товарища».Самый красивый в XX столетии роман о любви…Самый увлекательный в XX столетии роман о дружбе…Самый трагический и пронзительный роман о человеческих отношениях за всю историю XX столетия.
Они вошли в американский рай, как тени. Люди, обожженные огнем Второй мировой. Беглецы со всех концов Европы, утратившие прошлое.Невротичная красавица-манекенщица и циничный, крепко пьющий писатель. Дурочка-актриса и гениальный хирург. Отчаявшийся герой Сопротивления и щемяще-оптимистичный бизнесмен. Что может быть общего у столь разных людей? Хрупкость нелепого эмигрантского бытия. И святая надежда когда-нибудь вернуться домой…
Роман «Триумфальная арка» написан известным немецким писателем Э. М. Ремарком (1898–1970). Автор рассказывает о трагической судьбе талантливого немецкого хирурга, бежавшего из фашистской Германии от преследований нацистов. Ремарк с большим искусством анализирует сложный духовный мир героя. В этом романе с огромной силой звучит тема борьбы с фашизмом, но это борьба одиночки, а не организованное политическое движение.
В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
В эту книгу вошли четыре романа о людях, которых можно назвать «ровесниками века», ведь им довелось всецело разделить со своей родиной – Германией – все, что происходило в ней в первой половине ХХ столетия.«На Западном фронте без перемен» – трагедия мальчишек, со школьной скамьи брошенных в кровавую грязь Первой мировой. «Возвращение» – о тех, кому посчастливилось выжить. Но как вернуться им к прежней, мирной жизни, когда страна в развалинах, а призраки прошлого преследуют их?.. Вернувшись с фронта, пытаются найти свое место и герои «Трех товарищей».
В этот сборник вошли тексты Ремарка, никогда ранее не публиковавшиеся на русском языке, — дневниковые записи, письма и стихи, которые он писал всю жизнь. Один из величайших писателей ХХ столетия предстает в этом сборнике обычным человеком, — человеком, переживающим бурные романы и драматические разрывы с любимыми женщинами, с ужасом наблюдающим за трагедией одержимой нацизмом Германии 30-х, познающим неустроенность трудной жизни в эмиграции и радость возвращения домой после войны. Человеком, умевшим дружить и любить и даже в самые нелегкие времена не терявшим своеобразного, чуть саркастического юмора.
Ранние романтические рассказы о любви, высоких чувствах, о невозможности настоящего понимания между людьми, написанные в оригинальной, непривычной для Ремарка манере – в чувственном и завораживающе поэтичном декадентском стиле немецкой «культуры танго» 1920-х.
«Последняя остановка» – единственная пьеса, написанная Ремарком. Благодаря напряженному и увлекательному сюжету, она была положена в основу нескольких успешных телепостановок и до сих пор не сходит с подмосток Германии. Сценарий «Последний акт» – яростная отповедь нацистскому режиму. Ремарк не щадит простых немцев, отговаривавшихся незнанием того, что происходило в их стране в реальности, или исполнением приказов. Приговор его прост и беспощаден: виновны все – и те, кто действовал, и те, кто молчал.