Исколотое тело - [61]

— Исходя из этого, я могу сделать вывод о характере вашего сына Роберта — у него не было недостатка в решительности. Он увидел представившийся шанс и сразу начал действовать. Подробности того, что последовало за этим, конечно, никогда не станут известны: оба человека, участвовавшие в этой сцене, мертвы. Но одно абсолютно точно: Роберт, должно быть, спрятал нож, вошел в дом и вежливо и дружелюбно заговорил с Перитоном. Действуя наобум Роберт мог бы навредить Перитону не больше Адриана. Он должен был сделать это неожиданно и — простите мне это слово, сэр — вероломно.

Мистер Маколей склонил голову и ничего не сказал.

— Очень хорошо, — продолжал Флеминг, — это часть истории, насколько она относится к вашим сыновьям. Роберт выскользнул из дома с ножом в руке и отправился домой. Он спрятал нож в Роще Килби по дороге. Адриан просто вернулся домой. Вы гораздо лучше меня можете себе представить, в каком состоянии он был, бедный мальчик.

Людовик Маколей кивнул и вздохнул. Ирен Коллис вновь протянула ему руку, и на этот раз он не позволил ей остаться поверх его рукава, а внезапно сжал ее.

— А после этого, — сказал он почти грубо, почти сквозь зубы, — что произошло после этого?

— А! — Сказал Флеминг. — Что произошло после этого? Тут мы вступаем в ту область, которую мы, детективы, называем дедукцией, а все остальные — догадками. Опять же, я не собираюсь докучать вам промежуточными звеньями, но вот к какому заключению я пришел.

Он снова закурил трубку.

— Роберт убил Перитона около одиннадцати часов в субботу ночью. В половине одиннадцатого Теодор Мандулян был в полумиле от «Тише воды», ведя переговоры с Джоном Лоуренсом насчет некоторых изобличающих — весьма изобличающих — писем. Вероятно, он вернулся домой где-то около четверти двенадцатого. И вот он проходит в свою гостиную, вероятно, входит через окно, выходящее на террасу, и обнаруживает лежащими на полу два трупа: Перитона с ножевым ранением в груди и куропатку. До сих пор я основывался на убедительных фактах. Теперь я перехожу к чистейшим догадкам. Должно было быть что-то в обстоятельствах произошедшего, в теле Перитона, в самой гостиной — я не знаю, что или где, — но там должно было быть что-то, что заставило Мандуляна полностью поверить в то, что Перитона убила его дочь. Его последующее поведение можно объяснить только этим.

— Почему бы вам не спросить его? — поинтересовалась Ирен Коллис.

— Я собираюсь, — ответил Флеминг. — Но я очень сомневаюсь в том, что он ответит. Видите ли, Теодор Мандулян по горло увяз по обвинению в заговоре. Сейчас вы поймете, что я имею в виду. На чем я остановился? Ах да! Мандулян по какой-то причине был абсолютно уверен в том, что это Дидо убила Перитона. Он обожает Дидо — обожает ее больше, чем кого-либо во всем мире, насколько я могу судить. Поэтому поздним вечером в субботу он сел в гостиной с мертвым телом, в одиночестве, и придумал способ спасти свою любимую дочь.

Это, должно быть, стоило ему долгих хладнокровных размышлений, Маколей. На кону стояла жизнь его дочери — или, во всяком случае, он так думал, и он пытался придумать способ спасти ее. И вдруг такой способ, который позволял спасти ее и в то же время избавить себя от больших неприятностей, пришел ему в голову. Имейте в виду, я не могу это доказать, но я уверен в этом настолько, насколько это возможно. Этот человек сидел там в своей гостиной, с трупом перед ним — по пятам за ним следовал крайне опасный шантажист, а его дочери, насколько он мог судить, грозила серьезная опасность — и он сидел там и придумывал план, чтобы разобраться со всем этим одним махом. Великий человек, Маколей. Неприятный характер в некоторых отношениях, но, разрази меня гром, это великий человек! Я очень хотел бы знать, сколько времени у него это заняло. И я очень хотел бы знать, говорил ли он об этом с Дидо. Тем не менее, как я уже сказал, очень маловероятно, что он скажет об этом хоть слово. Во всяком случае, той ночью — ночью в субботу — он придумал свой план, чтобы разобраться со всеми своими неприятностями разом, а затем он перешел к предварительным подготовительным работам. Он снял одежду с тела, отнес всю ту, что не была изрезана или окровавлена, в коттедж Перитона, забрал воскресный костюм Перитона с безвкусным галстуком и носками… между прочим на обратном пути он выронил галстук, что тот носил по будням — после его обнаружил капитан Карью… Он также создал впечатление, что Перитон находился в своем коттедже той ночью. Представьте хладнокровие этого человека — сварить яйцо и, вероятно, даже съесть его, нарезать хлеб и масло, придать кровати вид, будто бы в ней спали. Затем он вернулся в поместье, одел труп в воскресный костюм Перитона, вероятно, сжег окровавленную будничную одежду и, наконец, где-то спрятал труп в ожидании следующего вечера.

Мне кажется, мертвая куропатка должна была озадачить его. И снова я задаюсь вопросом, спросил ли он об этом Дидо. Но сделал он это или нет, вероятно, он решил, что будет безопаснее объяснить появление куропатки, а не оставить ее лежать на прежнем месте, чтобы дворецкий обнаружил ее утром, и он сказал, что Перитон принес куропатку в воскресенье днем. Конечно, в воскресенье его главной задачей было заманить в ловушку и одурманить Лоуренса, и он проделал все это очень умело. Предположительно у него было и какое-то другое средство про запас, на случай, если Лоуренс отказался бы от виски, но ему не пришлось его использовать. После того как Лоуренс благополучно заснул, у Мандуляна была пара часов, чтобы осуществить задуманное. Он нашел разделочный нож, очень аккуратно сделал так, чтобы рана соответствовала его размеру, оставил на нем отпечатки пальцев Лоуренса, взял его туфли и обрывок его пальто, сунул роскошную, великолепную орхидею в петлицу Перитона и отправился на ночное дело. Остальное было сравнительно просто. Он оставил следы у Монашьей запруды, положил нож так, чтобы вода не смыла отпечатки пальцев на рукоятке, оставил фрагмент письма в коттедже Перитона, положил тридцать банкнот в карман Перитона, а затем сбросил тело в реку в первом подходящем месте недалеко от поместья, считая, что быстрое течение унесет его до плотины к утру.