Исколотое тело - [40]

— Предположим, убийца не знал о том, что помолвка была расторгнута, — бросил Роберт.

— Предположим, конечно, — согласился Флеминг. — Вы знали об этом?

— Нет.

Детектив засмеялся.

— Во всяком случае, это честно, мистер Маколей. В таком случае в воскресенье у вас все еще мог быть очень хороший мотив для устранения Перитона.

— Безусловно. Как и у Холливелла. Как и у Адриана.

— Адриана? Вашего брата?

— О да. В отдельные моменты он колеблется между Дидо и Ирен Коллис. Адриан может атаковать любого, если его должным образом спровоцировать.

— Я слышал об этом. Что ж, мистер Маколей, вы относитесь к неприятному типу людей. Возможно, вы и не знаете больше, чем вы говорите, но определенно создается впечатление, что вы знаете. Просто позвольте мне дать вам небольшой совет. Не дайте мне поймать вас на вмешательстве в ход правосудия, или это плохо закончится. Вы понимаете?

— Вполне. Кстати, могу ли я увидеться с этим человеком, Лоуренсом? Потому что я не верю в то, что он виновен, и собираюсь предложить помощь с его защитой.

Флеминг задумался на секунду, а затем сказал:

— Хорошо. Я не возражаю против этого.

— Спасибо, — сказал Роберт, взял свою шляпу и вышел.

Флеминг вызвал Мэйтленда.

— Мэйтленд, позвоните начальнику тюрьмы и скажите ему, что мистер Маколей направляется туда, чтобы увидеться с Лоуренсом. Скажите ему: самое главное, чтобы пару минут во время их разговора Маколей считал, что его больше никто не слышит, и попросите начальника стенографировать то, что он скажет.

— Да, сэр.

— Мэйтленд, этот молодой человек — отъявленный лжец, до мозга костей.

* * *

Лоуренс встретил посетителя без интереса или недовольства. Казалось, ему было все равно, пришел Роберт или не пришел. Надзиратель остался на посту у двери камеры.

— Я должен объяснить причину своего визита, — сказал Роберт. — Я считаю, что могу помочь вам в покрытии расходов, очень крупных расходов на вашу защиту.

— Что вы получите взамен?

— Удовлетворение от помощи невиновному человеку.

— Офицер полиции, да? — Тон Лоуренса не оставил никаких сомнений по поводу того, как он оценил незаинтересованность Роберта.

— Называйте это так, если вам хочется, — невозмутимо сказал Роберт. — Вы можете не верить, но в стране еще осталась пара человек, которые заинтересованы в том, чтобы с невиновными людьми обращались справедливо.

Это была одна из самых длинных речей, которые Роберт поизносил за последнее время, и, повернувшись спиной к надзирателю, он закончил ее подмигиванием. Лоуренс, обращенный лицом к надзирателю, сразу понял его, но ничем не выдал того, что что-то видел.

— Если вы скажете мне, что вам нужно — конечно, я имею в виду деньги, — продолжил Роберт, — я буду только рад сделать то, что в моих силах. И, пожалуйста, поймите, что я не хочу ничего взамен.

Пока он говорил, он медленно вертел свой котелок в руках, пока Лоуренс не увидел подкладку, к которой был приклеен клочок бумаги с крупными печатными буквами: «СЕКРЕТ МАНДУЛЯНА».

Лоуренс прочел это, глазом не моргнув, и ответил:

— Мне нужны не деньги. Деньги не могут ни спасти невиновного человека, ни повесить виновного. Это сделает свидетельство. То, что мне нужно — это показания, мистер… мистер…

— Маколей.

— Мистер Маколей, если вы хотите спасти невиновного, вы не станете предлагать деньги, чтобы заплатить чванливым адвокатам. Вы будете действовать, пока не найдете кого-то, кто подтвердит мою историю, кого-то, кто видел меня в поместье, одурманенным наркотиком на этом диване, со старым Мандуляном под наркотиком на другом диване, где-то с одиннадцати до четверти второго. Вот чего я хочу. Подкрепляющее свидетельство. И я не могу получить его.

Тут раздался вызов из глубины коридора. Надзиратель встал по стойке «смирно» и сказал: «Сэр!», а затем спешно удалился по коридору.

Лоуренс собирался заговорить, когда Роберт предупреждающе поднял руку и покачал головой. Затем он сунул карандаш и бумагу в руку обвиняемого. Лоуренс быстро написал: «Геноцид армян, 1912. Есть еще одно письмо, думаю, оно находится в Смирне» — и сунул бумагу и карандаш назад; Роберт в это время спокойно и естественно говорил о подкрепляющем доказательстве.

— Время вышло, сэр, — сказал надзиратель, вернувшись, и Роберт поднялся, чтобы уйти.

— Я сделаю для вас все, что в моих силах, — таковы были его прощальные слова, — будь то финансовая помощь или сбор доказательств. До свидания.

Он быстро возвращался на мотоцикле из главного города графства в Килби-Сент-Бенедикт, когда начальник тюрьмы говорил с Флемингом по телефону.

— Я посылаю вам дословную запись разговора, — сказал он, — но боюсь, вы будете разочарованы. Когда мы оставили их одних, они просто продолжали разговаривать также, как и раньше. Вряд ли нужно говорить, что в зале был микрофон. Тем не менее, вы можете извлечь из этого нечто стоящее. Запись вскоре должна быть доставлена.

Роберт Маколей был человеком, который верил в использование нечестных методов, когда таковые требовались, и дерзости, когда требовалась дерзость. И мало кто мог быть настолько изворотлив или настолько смел. Он приехал на мотоцикле прямо в поместье Килби и спросил мистера Мандуляна.