Искатели сокровищ - [13]

Мы вошли во внутренний двор Центра Баркера со стороны Куинси-стрит и без проблем разыскали дипломницу Риди. На ней были джинсы и балахонистый непритязательного вида свитер. К груди она прижимала «Историю английской поэзии шестнадцатого века». Темные сильно вьющиеся волосы были собраны в конский хвост, который больше напоминал большой одуванчик. Макияж отсутствовал. Большие круглые очки в красной оправе. Рост пять футов два дюйма. По первому впечатлению ей можно было дать лет двенадцать, но при ближайшем рассмотрении вокруг глаз обнаруживались едва заметные смешливые морщинки.

Дизель представился Дэниелом Краули, и на глазах Джулии показались слезы.

– Я очень сочувствую вашей потере, – сказала она. – Доктор Риди был замечательным человеком.

– Я надеялся, что мне удастся заглянуть в его кабинет, – сказал Дизель. – Несколько лет назад я дал Джилберту книгу, с которой связаны некие сентиментальные воспоминания. Я бы хотел ее вернуть, но в его квартире книги не оказалось.

– Разумеется, я могу проводить вас в его кабинет. Полицейские уже побывали там, но ничего не взяли. Просто осмотрелись, дружно закатили глаза и ушли. Мы ожидали родственников, чтобы передать им его личные вещи, но пока что объявились только вы.

Мы поднялись на один пролет лестницы, прошли по коридору и остановились в дверях кабинета Риди. Сразу стало понятно, почему полицейские только закатили глаза и сразу ушли. Комната была забита всевозможным разнокалиберным барахлом, заполнявшим жизнь профессора. Полки ломились от книг, которые, кроме того, встречались здесь на каждом шагу и буквально повсюду. По укромным уголкам и любому свободному пространству были растыканы какие-то артефакты, а на полу и письменном столе лежали раскатанные большие карты.

– Вау! – вырвалось у меня. – Сколько тут всякой всячины! А дома у него все так опрятно и аккуратно. Как будто кабинет и квартира принадлежат двум разным людям.

– В своей квартире доктор Риди спал, но жил он здесь, – сказала Джулия. – К тому же мне точно известно, что бывали дни, когда он зарабатывался допоздна и оставался ночевать в своем кабинете. Под всеми этими книгами и разложенными гобеленами закопан диван. Он был специалистом по литературе елизаветинского периода, но истинной его страстью был забытый поэт конца девятнадцатого века Джон Лавей. Примерно лет десять назад доктор Риди случайно натолкнулся на сонеты Лавея, и они произвели на него глубочайшее впечатление. Думаю, в глубине души доктор Риди был настоящим романтиком.

– А вы читали эти сонеты? – спросила я.

– Да, но должна признаться, что, в отличие от профессора Риди, меня они особо не поразили. – Она подошла к письменному столу и порылась в каких-то бумагах. – Он написал научный доклад о жизни и творчестве Лавея. Я знаю, что где-то здесь должна быть его распечатка. Это очень интересно. Похоже, что в то время Лавей считался утопическим философом. Вроде как Айн Рэнд[8]. У него была небольшая, но преданная группа приверженцев. Все они были одержимы идеей поиска истинной любви. – Она перешла к следующей кипе бумаг и принялась рыться уже в ней. – Самым пылким последователем Лавея был человек по имени Эбнер Гудфэллоу[9]. Жил он в Ганновере, штат Нью-Гэмпшир, и его дом до сих пор принадлежит семье. Доктор Риди навещал пра-пра-пра-правнучку Эбнера, и она позволила ему обследовать их чердак, который до самых стропил был завален всевозможными старинными сокровищами. По крайней мере, доктор Риди называл это сокровищами, хотя лично я подозреваю, что речь шла об обычном хламе, который за долгие годы накапливается в гаражах и на чердаках. – Она выдернула из кипы бумаг несколько листков и победно помахала ими. – Нашла!

Дизель взял листки у нее из рук.

– Можно мне это забрать?

– Конечно. – Она оглядела комнату. – Доктор Риди в последние месяцы был настолько поглощен работой, что, боюсь, его кабинет за это время стал более захламленным, чем обычно. Может быть, я смогу помочь вам найти эту книжку? Как она выглядела?

– Это был подписанный экземпляр «Ветра в ивах», – сказал Дизель. – Джилберту нравился мистер Тоуд.

– Не помню, чтобы она попадалась мне на глаза, – сказала Джулия, – но давайте сделаем так: я обследую эту часть комнаты, а вы поищите в книжном шкафу.

Я подошла к письменному столу и систематично прошлась по всем выдвижным ящикам. Верхний справа был заперт, ключа нигде видно не было, так что я призвала Дизеля, чтобы он применил свой магический дар. Он быстро открыл ящик, и мы уставились на книгу в кожаном переплете – подозреваю, она могла быть очень похожа на тот самый сборник сонетов. Ручное тиснение и небольшая застежка с замком. Но в этом случае на обложке были изображены замысловатые буквы «Э» и «Г».

– Это дневник Эбнера, – сказала Джулия, заглядывая в ящик через стол. – Доктор Риди наткнулся на него на чердаке дома Гудфэллоу. Помимо всего прочего, здесь описываются последние дни жизни Лавея, а также подробности того, что Лавей сказал Эбнеру Гудфэллоу за несколько мгновений до смерти. Доктор Риди воспринял это как благую весть, но, как по мне, это звучит так, будто очень больной старый человек возвращается к любимой сказке из своего детства. – Джулия еще раз быстро оглядела комнату. – Не думаю, что вы сможете найти здесь свою книгу. Возможно, вы захотите взять вместо нее этот дневник. Он был одной из самых дорогих для доктора Риди вещей. Думаю, где-то в ящике должен лежать и маленький ключик от этой книги.