Искатели сбитых самолетов - [6]
— А сами ребята что-нибудь сделали для своего лагеря?
— Что вы, у нас запрещен детский труд!
Мы принялись разглядывать фотографии, развешанные по стенам большой прохладной комнаты.
Вдруг какой-то долговязый парень в очках, при пионерском галстуке, перемигнувшись с вожатой, поднес мне альбом и, вручив ручку, попросил расписаться в книге почетных посетителей.
— Это наш историк Сема Журавейский… Собирает экспонаты, фотографирует… Хотели пригласить на это дело кого-нибудь из членов Союза писателей, но там не собрались никого выделить вовремя, и вот придется задержать еще на один срок Сему…
Парень кивнул в знак согласия задержаться еще на один срок.
Совершенно подавленный обилием достижений, сам не зная почему, я спросил мою провожатую:
— А не скучают ваши ребята во всем этом благополучии?
— Ой, да что вы! Мы так расписали каждый час, что ни минутки не осталось для скуки!
— Ну, а на то, чтобы почудить, посмеяться, вы отвели хоть минутку?
— Будет у нас и это. Наш завхоз уж договорился, чтобы на время ремонта павильона смеха в Ленинградском парке культуры и отдыха нам отдали набор выпуклых и вогнутых зеркал… Представляете, какой хохот будет в лагере, когда ребята увидят в них себя?
— И своих руководителей?
Владлена Сергеевна погрозила мне пальцем — за кого вы нас принимаете!
— Вожатые, конечно, будут смеяться над собой отдельно! — И улыбнулась шутке.
Но тут же нахмурилась — она заметила двух девчонок, крадущихся куда-то за кустами. Одна с узлом на спине, другая с корзинкой в руках.
— Лесные сестры! Рима, Нина, я же вас вижу. Стойте!
Девчонки остановились как вкопанные перед вожатой. Одна поставила на тропинку корзинку, другая уронила узел, и из него высыпались грибы.
— Хороши, вот полюбуйтесь на них, — сказала Владлена Сергеевна.
Я любовался раскрасневшимися лицами крепких, сильных девчонок и их обильной добычей.
— Что это? — пошевелила Лада носком рассыпавшиеся грибы.
— Белые… Боровички.
— Я в этом мало понимаю… Явитесь вечером на совет дружины. Вот там вы объясните про боровички, моховички. И куда вы ходите без спросу.
Владлена Сергеевна повернулась, показывая, что разговор окончен.
— Прекрасная идея — обсудить на совете отряда, как лучше собирать грибы, — сказал я. — Это хорошо, что вы развиваете самодеятельность ребят. Ведь это же основа основ пионерии!
— О, по самодеятельности мы впереди всех! У нас внутри лагеря отряд соревнуется с отрядом, потом выступаем на межлагерных соревнованиях… И призы берем. Все призы наши! — воскликнула Владлена Сергеевна.
— Значит, каждый отряд выдумывает что-нибудь свое и получается интересное разнообразие?
— Ну что вы, если пустить это дело на самотек, может получиться однообразие. У ребят не хватит фантазии придумать все разнообразно. А у нас над этим специалисты из нескольких учреждений думали. Дом народного творчества и другие. Пойдемте посмотрим, что мы готовим…
Мы быстро пошли в дальний угол парка.
Вскоре из-за кустарников донесся знакомый мотив из «Трех поросенков», и мы увидели кучку ребят под высокой елью, а затем прислонившегося к ее стволу баяниста.
— Видите, где уединились мои милые «братцы-кролики», чтобы приготовить свой номер.
— Сюрприз, запланированный заранее, еще в Ленинграде?
— Да, конечно, но ведь это знаем-то только мы, руководство, а для ребят это тайна.
Владлена Сергеевна сделала баянисту знак продолжать, и мы остановились в тени рябинника. Баян заиграл громче, руководительница номера энергично подала команду.
Три девочки изображали трех веселых поросят, строивших домики — один травяной, другой лубяной, третий каменный. А здоровенный толстый мальчишка представлял страшного волка. Был он такой увалистый, добродушный, что я улыбнулся.
— Вы не смейтесь, этот вечер у нас посвящен оборонной теме, которая нам очень нужна. Волк у нас будет означать Гитлера… Лубяные и травяные домики, которые он легко разрушил, сами понимаете, намек на слабые буржуазные государства. А каменный — страна особая, об него волк обломает свои фашистские зубы!
лихо пропели артисты, изображающие веселых поросят.
Владлена Сергеевна довольно улыбнулась.
И вдруг у подножья развесистой ели что-то зашипело по-змеиному, зарычало по-звериному, с визгом понеслось по стволу и как трахнет — только дым пошел.
И волк, и поросята, и все участники оборонного представления бросились к вожатой. А она, опомнившись, закричала:
— Держи, лови!
По кустам удирал какой-то белоголовый мальчишка.
— Вот так сюрприз, — пробормотал я.
— И ничего особенного — хулиганство этих противных мальчишек! Кто это сделал, Тезка?
— Нет, Герка!
— Нет, Тезка!
Затеялся непонятный спор.
Наконец вожатая мне объяснила:
— Есть у нас братья-близнецы Файеровы — Тезей и Геракл, — ну совершенно неразличимые по внешности. То есть как две капли воды. Вручая их нам, родители предупредили, что Тезка отчаянный шалун и озорник, а Гера, наоборот, тихоня. Но мы не записали, кто из них кто, а на лбу у них не помечено… И теперь не можем различить Герку от Тезки… А они этим пользуются и притворяются то одним, то другим, вы понимаете?
