Искатель приключений Эмиас Лэй - [52]

Длинные локоны Эмиаса были срезаны, но в вознаграждение за их потерю подбородок был покрыт густой золотистой бородой; его лицо потемнело от солнца и бурь; длинный шрам, трофей боя, перерезал его правый висок; его громадная фигура приобрела ширину, пропорциональную ее вышине, а его рука, лежавшая на подоконнике, была жестка и массивна, как рука кузнеца. Фрэнк положил на нее свою. Эмиас посмотрел и испугался контраста – так слабы, бескровны, прозрачны были тонкие пальцы придворного. Эмиас беспокойно заглянул в лицо брата. Конечно, оно изменилось с тех пор, как они виделись в последний раз. Сверкающий румянец еще сиял на щеках, но белизна поблекла и затуманилась; губы были бледны, черты лица заострены; глаза горели неестественным огнем; а когда Фрэнк заметил, что Эмиас постарел, Эмиас не мог удержаться от мысли, что это замечание было гораздо более верно в отношении самого говорившего.

Стараясь закрыть глаза перед неизбежностью, Эмиас продолжал свою болтовню, спрашивая название одного здания за другим.

– Итак, это древняя матушка Темза?

– Да, ее берега очень хороши, но, видишь, она не может остановиться, чтобы взглянуть на них. Она стремится к морю, а море – в океан, а океан – вперед на запад. Все движется на запад. Быть может, мы когда-нибудь двинемся сами по той же дороге, Эмиас.

– Что ты хочешь сказать?

– Только то, что океан следует изначальному движению и всегда течет с востока на запад. Что может быть странного в моих мыслях об этом, когда я только что вернулся с праздника, где мы пили за успех движения на запад? Разве не запад – страна покоя и грез? Эта страстная тяга на запад заложена в глубине человеческой души. Я не жалею никого из бежавших туда, за отдаленнейшие моря.

– Не жалеешь никого из бежавших туда? – спросил Эмиас.

Фрэнк пытливо посмотрел на него, а затем ответил:

– Нет. Если бы я и жалел кого-нибудь, то только тебя, так как ты, кажется, устал от путешествий на запад.

– Значит, ты хотел бы, чтобы я туда поехал?

– Не знаю, – промолвил Фрэнк после минутной паузы, – но я должен рассказать тебе теперь, я полагаю, то, что случилось в Байдфорде, где…

– Пощади нас обоих, Фрэнк, я все знаю. Я был в Байдфорде и приехал сюда не просто повидать тебя и мою мать, но спросить твоего совета и ее разрешения.

– И взять меня с собой?

– Дорогой мой, один месяц путешествия убьет тебя.

Фрэнк улыбнулся и свойственным ему движением склонил голову набок.

– Я принадлежу к школе Фалеса[65], который утверждает, что жизнь зародилась в океане. Меня не пугает мысль вернуться в его лоно.

– Хорошо было бы, – сказала мать, – если бы я тоже могла отправиться с вами и разделить вашу участь. Послушай, – продолжала она, кладя голову на грудь Эмиаса и с улыбкой заглядывая в лицо ему, – я слышала и раньше о героических матерях, которые шли в битву со своими сыновьями и ободряли их к победе. Почему не могу я отправиться с вами с более мирной целью? Я могла бы ухаживать за больными, если кто-нибудь заболеет. Наконец я смогу чинить и стирать для вас. Я полагаю, на море не труднее играть роль хорошей хозяйки, чем на берегу? Возьми меня!

Эмиас переводил взгляд с одной на другого.

– Матушка! Вы не знаете, о чем просите. Я не хочу, Фрэнк, брать тебя с собой. Это более суровое дело, чем кто-либо из вас может себе представить. Дело, которое должно быть сделано огнем и мечом.

– Почему? – воскликнули оба в ужасе.

– Я должен платить своим матросам и своим товарищам, искателям приключений, и должен платить им испанским золотом. И, больше того, как могу я отправиться в Испанское море из-за своей личной ссоры, если я не буду в то же время бороться с врагами моей родины?

– Неужели и Фрэнк тоже так думает? – произнесла миссис Лэй наполовину про себя.

Но ее сыновья поняли, что она хочет сказать.

Воинственную жизнь Эмиаса она приняла как грустную необходимость. Но чтобы и Фрэнк также сделался человеком крови – с этим ее сердце не могло примириться. Слишком ужасным казалось соединение его ума с ужасами и резнею войны. И, хватаясь за последнюю надежду, она ответила:

– Наконец Фрэнк должен спросить разрешения королевы, и, если она разрешит, как могу я противоречить?

На этом беседа грустно оборвалась.

Разрешение Фрэнк получил. Мать с сыновьями вернулись в Байдфорд и принялись за работу. Фрэнк закладывал ферму. Билл Карри делал то же (ему осталось от матери небольшое имущество). Старый Солтерн снарядил прекрасный корабль в двести тонн и, сверх того, дал пятьсот фунтов на его оборудование. Миссис Лэй день и ночь готовилась. Эмиасу нечего было дать, кроме своего времени и своих мозгов, но, как сказал старый Солтерн, без этого все остальное было бы им ни к чему.

День за днем Эмиас и старый купец являлись на корабль, наблюдая собственными глазами за установкой каждой снасти и каждого паруса. Карри занимался набором рекрутов и оказался благодаря своим шуткам и щедрости лучшим из вербовщиков. В то же время Джек Браймблекомб вне себя от радости ковылял за ним из таверны в таверну, с одной набережной на другую и так горячо проповедовал, что Эмиас мог заполучить полтораста забубенных голов в первые же две недели.