Искатель, 2019 № 02 - [55]

— За себя и своих людей я могу дать слово, но вот за местные власти, простите, не могу. Они мне не подчинены.

— Вашего слова мне будет достаточно.

— Считайте, что вы его получили, но есть маленькое «но»…

Молодой человек вскинул брови и скривил губы, ничего не спросив. Аркадий Аркадьевич же продолжил:

— Как я понимаю, поле вашей деятельности велико. Так вот, если наши пути-дорожки пересекутся где-нибудь в России, и в частности в Петрограде, то не обессудьте, свое слово я отброшу, как обузу.

— Аркадий Аркадьевич, наша договоренность будет касаться только Эстонии. Кстати, в ней мы не ведем никаких противоправных деяний.

— Я это уже понял.

— Вот и чудненько.

— Так как звали исчезнувшего незнакомца?

— Каарл Грубер.

Громов смотрел на беседующих из окна. Собеседники мирно разговаривали, даже иногда улыбались, то ли острому словцу, то ли обоюдным шуткам. Сергей Павлович внимательно разглядывал незнакомца, чтобы на будущее запечатлеть в памяти его черты. Вдруг когда-нибудь придется встретиться — если не в Эстонии, так на просторах России или, быть может, даже в столице.

— Каарл Грубер? — с сомнением в голосе проговорил Кирпичников, и лоб его пересекла глубокая морщина, имеющая соседство с множеством более мелких.

— Именно так он нам представился.

— Извините, среди вас есть местные?

— Рад бы ответить, да не могу, — молодой человек постучал кончиком трости по земле.

— Значит, вы поверили ему на слово?

— Почему бы и нет? — удивился собеседник. — Нам не важны паспорта.

— Понятно, — задумчиво проговорил Кирпичников. — Я делаю вывод, что среди вас нет местной братии, иначе они смогли бы опознать Грубера.

— Вам, Аркадий Аркадьевич, не говорили, что с вами опасно беседовать таким, как я?

— Отчего же? — удивился начальник уголовного розыска.

— Вы из каждого слова готовы делать выводы или строить предположения.

— За месяцы, которые Грубер провел рядом с вами, наверняка он рассказывал о себе. Что вы помните из историй?

— Простите, Аркадий Аркадьевич, но я бы не доверял нашим рассказам. Они порой составляют обычную выдумку, чтобы скрыть истинное положение. Так и с этим самым Грубером.

— Но все же.

— Если вы настаиваете, то пожалуйста. Говорил, что был призван в армию в пятнадцатом, два года воевал, потом попал в плен, сидел в лагере до германской капитуляции, потом колесил по Европе в поисках, как он сказал, счастья, но решил вернуться в родные места.

— Вы его хорошо запомнили? Можете описать?

Молодой человек переложил трость в левую руку.

— Простите, — он достал из внутреннего кармана пиджака какой-то конверт, протянул Кирпичникову, — мы взяли за образец составление вашей службой словесных портретов. Кажется, у нас получилось.

— Благодарю, — произнес Аркадий Аркадьевич.

— Мы надеемся, что смогли помочь вам. Да, к слову, этот самый Грубер покинул нас не с пустыми руками. Прихватил два пистолета и несколько коробок патронов к ним. Видимо, в руки просто так не дастся.

— Отчего вы меня предупреждаете? — Кирпичников полез в карман за портсигаром, но, заметив, как незнакомец напрягся, не стал доставать.

— Симпатичны вы мне, Аркадий Аркадьевич, и наслышан я о вас, — молодой человек словом «я» дал понять, кто в банде главный. — А засим, разрешите откланяться, — он приподнял край шляпы, — и надеюсь, что нас никогда больше не сведут судьба и случай.

Кирпичников вернулся в дом озадаченный. Он не ожидал такого результата, даже не верилось, что по уезду не кусочничает, не побирается банда бродяжек, а существует целая организация, которая занимается более серьезными делами, нежели экспроприация курей и хлеба у крестьян. Об этом можно будет подумать позднее. Сейчас же главной целью оставался убийца.

— Неприятности? — спросил Сергей Павлович.

Аркадий Аркадьевич не понял вопроса, но потом сообразил, хотел отмахнуться, но передумал.

— Отнюдь. — произнес он, — скорее всего, мы с вами имеем словесный портрет убийцы, — начальник уголовного розыска помахал в воздухе конвертом.

— Позвольте. — Громов протянул руку.

Кирпичников подумал с секунду и отдал конверт начальнику первой бри гады. тот вскрыл, достал листок белой бумаги и вопросительно посмотрел на Аркадия Аркадьевича.

— Читай.

— Словесный портрет. Рост средний, около одного метра семидесяти пяти сантиметров…

— Это сколько по-старому? — перебил Вербицкий.

— Два аршина восемь вершков, — поднял глаза на доктора. Сергей Павлович и продолжил: — Телосложение худощавое, осанка слегка сутулая, из-за чего кажется ниже ростом, плечи опущенные, лицо вытянутое, бледное, при возможности бреет, усов и бороды не имеет. Волосы короткие, темные, с сединой на висках. Лоб прямой, с дугообразными седыми редкими бровями. Глаза голубые, но вид болезненный, выцветший, часто протирает, оттого что слезятся. Нос с горбинкой. Уши овальные среднего размера; Рот небольшой, уголки опушены, губы тонкие, бледные. Шрамы на груди в количестве трех штук от заживших пулевых ранений, на спине с правой стороны — от ножа или кинжала. Шаг средний, но складывается впечатление, что дается с трудом, однако лицо при этом непроницаемое и отстраненное. Умеет писать и бегло читать. Хорошо разговаривает на русском, немецком языках и средне-эстонском диалекте, скорее всего восточных краев, бегло знает польский и русинский. В общении спокоен, но, когда начинает волноваться, сжимает правой рукой левое запястье. Спиртного не употребляет.