Искатель, 2018 № 09 - [72]

Драматург тяжело вздохнул и печально промолвил:

— Друзья мои, к сожалению, мне не удалось расчистить дорожку к разуму Императора. Дружеская беседа подействовала на него не как лекарство, а, напротив, обострила его недуг.

— А что тебе пришло в голову представить нас опричниками? — с заинтересованностью спросил Олигарх.

— Мне подумалось, раз Император до этой болезни был актером, то, возможно, играл в спектаклях царей. И, может быть, где-то глубоко в его сознании остался след от роли Императора. Мужчина он видный и вполне мог сыграть самого Ивана Грозного, опорой у которого были опричники. Вот я и брякнул наугад, для завязки разговора.

— И, кажется, угадал, — вступил в разговор Иван Степанович, — было заметно, как он возбудился, услышав, что опричники собираются освободить его из темницы. Не знаю, друзья, согласитесь вы со мной или нет, но я полагаю, что Император нам не помощник в создании пьесы. А время у нас с каждым днем сокращается, как шагреневая кожа.

— Я полностью с тобой согласен, — грустно поддержал Драматург, — и неизвестно, какое наказание персонально для нас придумает главный врач за срыв его задания.

— Какое бы наказание ни последовало, оно будет нам не на пользу, а во вред в первую очередь нашему плану совершить побег, — жестко отреагировал Олигарх.

— У тебя созрел план побега? — тихо поинтересовался Драматург.

— В целом нет, — так же тихо ответил Олигарх, — пока что наметились его контуры. Но мысли движутся в нужном направлении. Как план созреет полностью — оповещу вас, расскажу в деталях. А вы должны постоянно находиться в полной боевой готовности. По моему сигналу действовать решительно и полностью мне подчиняться. Вы согласны?

— Согласны! — почти одновременно отозвались Иван Степанович и Драматург.

— Только в психушке начинаешь по-настоящему ценить свободу, — добавил Драматург. — Ради свободы я готов пойти на любой риск.

— И я, — кивнул Иван Степанович.

— Вот и отлично, — одобрил Олигарх. — А насчет пьесы, думаю, ничего у нас не получится. Чтобы подготовить пьесу, нужны месяцы, а у нас жалкие считанные дни. К тому же и сценарий до сих пор не придуман. Тот бред, что нес несчастный Император, по-моему, совершенно непригоден для сценария. Ты как думаешь. Драматург?

— Надо покумекать над его бредом? — раздумчиво ответил главный ответственный за пьесу. — Может, в сумасшедшем доме такой бред и будет кстати. Правда, я не совсем уверен в этом, но надо помозговать. Тише, друзья мои, к нам идут.

К ним неспешно подошли двое в белых халатах. Одним из них был медбрат Фима, а вторым — мужчина, похожий на Фиму комплекцией и лицом, но, если судить по его лицу, то он выглядел старше своего спутника.

— О чем секретничаете, господа артисты? — меланхолично спросил Фима, явно не нуждаясь в ответе.

— Обдумываем сценарий пьесы, постановку которой поручил нам главный врач Сергей Петрович, — ответил Драматург, поднимаясь с места.

— Да сиди ты, — махнул рукой Фима, — я вам не начальник. Вы находитесь под личной опекой самого Сергея Петровича. Пока, конечно. Посмотрим, что за пьесу вы поставите. Если она не понравится Папе, я вам не позавидую.

— Мы стараемся, медбрат Фима, — польстил Драматург, садясь на прежнее место.

Фима кивнул на своего спутника и представил его:

— Знакомьтесь, это мой сменщик, медбрат Антип. К слову, он мой родной брат, на несколько годочков старше меня. Слушайтесь его. Антип впервые заступает на эту службу. Он в курсе, что у вас свободный режим, можете передвигаться по больнице в любом направлении, беседовать с любыми пациентами, которые вас заинтересуют. Антип тоже любит общение, особенно когда находится в хорошем расположении духа. — Фима многозначительно усмехнулся и добавил: — Сегодня у моего брата хорошее настроение, его можно понять, у человека первая трудовая вахта в нашей клинике.

Вскоре станет понятно, что имел в виду Фима. Антип, наверное, хорошо обмыл первую трудовую вахту на новом месте, так как от него изрядно несло спиртным.

— Ну, ты иди, брательник, — махнул рукой Антип и расположился на скамейке возле Драматурга. — Отслужил смену — гуляй смело, имеешь право на отдых. Я сам разберусь в обстановке.

— Ладно, разбирайся, — кивнул Фима и, позевывая, покинул второй этаж.

Антип некоторое время молчал, переводя нетрезвый взгляд с одного «артиста» на другого, потом, наморщив в раздумье лоб, слегка обнял Драматурга за плечи и, выдыхая на него пары спиртного перегара, заговорил:

— Ребята, если вы не возражаете, я вас немного проинформирую о себе — кто я такой и почему вдруг оказался в этой психушке в должности медбрата. Или вы не хотите меня слушать?

— Хотим, — кивнул Драматург.

— Было бы интересно, — отозвался Иван Степанович.

— Для нас это большая честь, медбрат Антип, — с самым серьезным видом заявил Олигарх.

— Вижу, что вы действительно почти нормальные мужики, с вами интересно будет поговорить, — удовлетворенно подытожил Антип, — не то что прежние мои подопечные, сплошные молчуны.

— А где вы прежде работали? — деликатно осведомился Иван Степанович.

— В городском морге, патологоанатомом, — обыденным тоном ответил Антип. — Работа была не тяжелая, но скучная, поговорить не с кем было. Но не сама обстановка морга угнетала меня, а низкая зарплата — у меня трое детей и жена инвалид. Словом, еле сводил концы с концами. Хотя мы с Фимой приходимся родственниками главврачу этой клиники по линии его жены, но я не решался напрямую обратиться к Сергею Петровичу за помощью. Я и Фиме не жаловался на свою нужду. Но недавно он побывал у меня дома и ужаснулся, увидев крайнюю бедность, в которой живет моя семья. Он здорово отругал меня за гордыню, как он выразился, за то, что я не обращался за помощью к родственникам. После этого Фима лично попросил Сергея Петровича устроить меня в данную клинику. Вот так я оказался на этом месте. Здесь зарплата вдвое выше. Теперь житуха будет полегче. Вот так, ребята, выходит, что все упирается в деньги. А ведь встречаются люди, на которых буквально с неба сваливаются дензнаки, а они эти деньги сжигают на костре.