Искатель, 2018 № 08 - [49]

— А что тут рассказывать? Мужик каждый день звонил ей по мобиле и вдруг третий день не выходит на связь. Она забила тревогу и дозвонилась до нас.

— И вы ее успокоили. Нет у тебя больше мужа, сказали вы ей, зато теперь ты свободная птица.

— За кого ты нас держишь? Неужели мы циники вроде тебя? Мы выразили ей глубокое сочувствие в подобающем тоне.

— Кстати, как его зовут, раз он перестал быть безымянным?

— Смагин Юрий Петрович.

— И что дальше?

— А что может быть дальше? Мертвого не воскресишь. И нам теперь не надо докапываться до его имени.

— Петро знает о звонке?

— Откуда? Он все еще в командировке.

— А что вы?

— А что мы? Посочувствовали. Как могли.

— Знаю я, как вы можете. Серега, дай мне координаты вдовы.

— Никита, ты псих.

6

Никита объяснил Свете поездку в первопрестольную тем, что давно не был в столице и решил навестить ее, прежде чем закопать себя с трубами в ЖКХ.

Вдова встретила его в трауре, но вполне приветливо и даже улыбнулась, хоть и скорбно. Усадив его пить чай с пирожками собственного производства, она спросила:

— Как это случилось, — она утерла платком пару слезинок, выступивших в уголках глаз, — что его убили?

— Признаться, Анна Тимофеевна, этого толком никто не знает.

Это была немолодая женщина с полным лицом и черными волосами с проседью.

— Отчего так? Ведь, небось, следствие было?

— Оно и сейчас, можно сказать, ведется, — ответил Никита и отвел глаза под ее напряженным взглядом. — Ноя как журналист…

«…Господи, прости мою душу грешную за эту невинную ложь…»

— …надеюсь придать ему дополнительный импульс.

— Да?

В глазах Анны Тимофеевны засветилась надежда, словно Никита обещал ей вернуть погибшего живым и невредимым.

Эта реакция смутила его. Работа репортером уголовной хроники научила его быть нагловатым и развязным, но разве можно вести себя подобным образом с пожилой женщиной, к тому же лишившейся подспорья на старости лет?

— Я хочу написать статью, которая заставит местные правоохранительные органы тщательнее заняться этим инцидентом. Подхлестнуть их. Это чистая правда, — сказал Никита, посмотрев на вдову ясным взглядом, и для большей убедительности положил руку на сердце. — Но для этого мне необходимо как можно больше узнать о погибшем Юрии Петровиче Смагине.

Анна Тимофеевна улыбнулась.

— А ведь он из ваших краев, — сказала она.

— Вот как… А зачем он поехал к нам? Вы не знаете?

Анна Тимофеевна пожала плечами.

— Не знаю, — сказала она и опустила глаза.

Никита ей не поверил. Он взял очередной пирожок и принялся расхваливать его достоинства:

— Разве может покупное изделие сравниться с шедевром домашней кухни?

Анна Тимофеевна зарделась. Никита продолжил:

— Просто удивительно, что в Москве до сих пор сохранились люди, которые могут попотчевать своим, домашним, пирожком я не бегут в универсам, чтобы угостить гостя на скорую руку.

Польщенная Анна Тимофеевна разговорилась.

Оказалось, москвичкой — к своему неудовольствию — она стала три года назад, когда перебралась сюда ее дочь, особа, по всей видимости, энергичная и предприимчивая. Она купила матери эту однокомнатную квартиру и с головой ушла в бизнес.

Анна Тимофеевна почувствовала себя заброшенной.

В один из приступов отчаянного одиночества она решилась пойти на вечер знакомств для тех, кому за пятьдесят.

— Там судьба свела меня с Юрием Петровичем, — хлюпнув носом, сказала Анна Тимофеевна. Пожилая женщина расчувствовалась, и слезы потекли у нее по щекам.

— И как долго вы состояли в браке с Юрием Петровичем?

Слезы высохли сами собой. Анна Тимофеевна поджала губы и неохотно сказала:

— Мы не были расписаны. Мы состояли в гражданском браке. В наши годы это уже не обязательно. Лишь бы человек был хороший, — сказала Анна Тимофеевна.

— Юрий Петрович был хороший человек?

Женщина не спешила с ответом.

— Анна Тимофеевна, поверьте, я ваш друг. Мной руководит чувство справедливого возмездия. (Господи, прости мою душу грешную.) Тем более что речь идет о моем бывшем земляке. Что он представлял собой как личность?

— О, это был незаурядный человек. С характером. Но справедливый. Я себя за ним чувствовала как за каменной стеной. И внешне он был крайне привлекательный мужчина. Рослый. Правда, с уже поредевшими волосами, но все равно очень даже привлекательный.

— А вы не знаете, давно он перебрался в Москву из наших мест?

— Не знаю. Он вообще мало распространялся на эту тему.

— А где он работал в Москве? На эту тему он тоже не распространялся?

— Он не работал. И не распространялся, — сразу на два вопроса ответила Анна Тимофеевна. — Но собирался устроиться. В ближайшее время.

— А на что жил? До встречи с вами?

— Не знаю, — сухо сказала вдова.

Боже мой! Как мало она знает о своем сожителе. Вот что значит одиночество и желание почувствовать рядом с собой надежное мужское плечо, на которое можно опереться в старости.

С последними словами Анны Тимофеевны и, главное, потону, каким они были сказаны, Никита почувствовал, что она снова отстраняется от него, и посчитал за лучшее свернуть визит. Напоследок он спросил:

— Анна Тимофеевна, если он собирался устроиться на работу, то зачем поехал в наш город?

— Ему нужно было получить с кого-то должок.