Искатель, 2018 № 08 - [36]

Звон, ерзание, стук приборов о тарелки, «очень вкусно», «да, замечательно», «накладывайте, накладывайте», перешептывание молодых.

— Освежим… Пап, мы с Лелей поздравляем тебя с днем рождения. Желаем тебе здоровья, чтобы дома все ладилось, на работе…

— …денег побольше, — в бархат Митиного баритона вплетается Лелино серебро.

Выпивают. Закусывают. Жора заводится с пол-оборота:

— Да, денег бы не мешало. Вон в новостях бубнят, жизнь становится лучше и веселей, а пойдешь в магазин, так все наоборот. И патриотизм опять же. Раньше на страну трудились, стимул был идеологический. А сейчас, чтоб я на дядю хорошо работал, меня ух как надо заинтересовать. Зарплатой в основном.

— Да, пап, в тему, — плямкает, жуя, Митя. — Игорь, мой одноклассник, ты его знаешь, бросил бизнес и уехал, по-моему, на Гоа. Или еще куда-то.

— Я и говорю. Уходит молодежь в себя, вместо того чтоб пользу приносить.

— Я хочу работать в ЮНИСЕФ. Помогать обездоленным детям, — звенит Леля.

Немая сцена. Сам на диване притухаю от такой шняги.

— Где работать? — вступает Шурино меццо-сопрано.

— Это такой фонд ООН. Я в интернете нашла.

— Вы в Нью-Йорк переезжаете? Или в Женеву?

— Почему в Нью-Йорк? Я поищу, здесь наверняка есть представительство, — быстрый взгляд на Митю, который, делая вид, что его эта тема не касается, начинает листать лежащий рядом айфон.

— Ну-ну. А что ребенок, он есть будет?

— Она не ест оливье.

— Солнышко, ты будешь вкусный салат?

— Мам, тебе же сказали, нет, — Митя, стряхнув оцепенение, рубит ножом воздух.

— Баба, я хочу касу, — раздается из-под елки.

— Сейчас, Сонечка, сварю. А вы пока ешьте, закусывайте.

Шура, шурша новым лиловым платьем, уплывает на кухню, Эльза вприпрыжку несется за ней, за столом разливают остатки шампанского и снова вспоминают Новый год.

— Пап, хотел тебе фотки показать, — Митя берет верный айфон. — Это наше селфи. Прикольно, правда? Это мы в парке отдыхаем, летом еще. Это закатное небо, осень уже. Красиво, правда? Леля. Леля с Леликом.

— Да, прикольно. А что работы для выставки? Собрал? Как дела с ИП?

— Не собрал. Пока никак.

Сын с невероятной заинтересованностью начинает рассматривать пироги, наконец выбирает нужный, кладет на тарелку, но не ест, а сомнамбулически погружается в айфон. Леля, контролируя мужа и свекра из-под опущенных ресниц, достает из кармана джинсов гаджет той же модели, только новенький и розовенький, и я понимаю, что это мужнин подарок и что не видать мне сегодня релакса на желанных ручках, как своих ушей.

Посидев в тишине, Жора тянется к бутылке красного вина. Одновременно с характерным чпоком извлеченной пробки возникает вымазанный кашей котенок, окидывает хитренькими, сероватыми, чуть светлее моей шерсти, глазенками притихшую компанию и бесшумно исчезает в направлении ванной. Вскоре, уже чистенький, появляется у двери кухни вместе с бабой Шурой, которая манит ладонью деду Жору, — и спустя пару минут над столом, как на волнах, качается противень с огромным запеченным гусем.

— О! Рождественский гусь! Ну, до утренней звезды мы с ним расправимся! — восклицает впечатленный Митя.

— Ой, правда! Завтра же Рождество! — откликается Леля.

Оживление, бульканье, разделывание птичьей плоти, тост за грядущий праздник. Пение хора распадается на какофонию.

— Пап, у вас денег не будет взаймы? Мы хотим старую машину продать, доплатить и купить броненосец какой-нибудь.

— Зачем вам, Митюш, большой автомобиль? До нашей дачи дороги хорошие, только вас туда калачами не заманишь. Или вы в Нью-Йорк собираетесь по бездорожью?

— Точно, сын, к классовым врагам. Сколько?

— Мы будем в Крым ездить. На море. Теперь это российская территория. По мосту. Ребенку полезны морские купания.

— Почему к врагам? Они в войне нашими союзниками были. Тысяч сто пятьдесят хотя бы.

— Ребенку вообще полезен свежий воздух. Что ж такое, девчонка совсем малахольная! Сейчас на кухне мне на живот жаловалась. Для чего мы с дедом корячились, каждый день за тридевять земель в Тимирязевский парк с коляской мотались?

— А где были эти союзники, когда мои дед с бабкой добровольцами в ополчении полегли? Мы уйдем, никто уже про войну и не вспомнит. Насчет суммы не обещаю, надо подумать.

— Вас, Александра Владимировна, никто помогать не просил.

Животные основные силы тратят на защиту от физической агрессии, люди — от психологической. Мы обороняемся только в моменты опасности, они — все время: дома, на работе, дети от родителей, родители от детей. В нашем мире вертикальная пищевая цепочка, в их — горизонтальная: грызут друг друга с превеликим удовольствием. Хотя у некоторых, инстаграм свидетель, случаются психологические срывы, крышу сносит. Цок, цок, цок, коня он повернул направо, асам налево поскакал. Мои до дурдома пока не доскакали, но тоже, по-моему, больные на все головы. Надо было раньше догадаться.

— Смотлите, сто я уже постлоила! — врывается в многоголосье журавлиный клекот.

Все как но команде смотрят в сторону елки. На ковре высятся очертания будущего замка, остальное валяется рядом.

— Как много! Ну отдохни, строительство дело нешуточное. Иди с нами посиди, — предлагает баба.

— Нет. Я пойду отдыхать в спальню.