Искатель, 2018 № 08 - [22]

Заканчивается Тверская, которую хозяева, путаясь, именуют улицей Горького, прямо красавец Кремль, направо Манеж, слева апофеоз современного градостроительства — гостиница «Москва». Щелк… Это ж надо умудриться сломать домище, которому бы еще сто лет стоять, и построить на его месте точно такой же. Будь у меня шляпа, я бы снял ее в восхищении перед талантом людей, виртуозно направивших в русло собственного кармана государственные финансовые потоки. В детские годы я наблюдал из машины за пошивом одежд для голого короля, а когда триумфатор был явлен народу с телеэкрана, замер в ожидании едких домашних комментариев. Хозяйка, поджав губы, покачала головой, хозяин, вперив взгляд в экран, поиграл желваками, оба не проронили ни звука. Наверное, если долгое время получаешь по мозгам, на это тоже вырабатывается иммунитет.

Из Москвы выскакиваем на Рязанку — понеслась птица тройка. Подмосковье замелькало, можно поспать.

Белые Омуты последняя остановка на пути хозяев, исколесивших Подмосковье с целью приобретения пристанища к пенсии. Предпоследний вариант мы осмотрели вместе, потому что меня, тогда несмышленыша с уязвимой нервной системой, побоялись оставить дома одного. Щелк; давнее видео.

Дорога вела на север, до пункта назначения я проспал в машине, а когда очнулся на руках хозяйки, надо мной было хмурое серое небо, передо мной такого же цвета лицо риелтора, сбоку и чуть поодаль неопрятно одетая широкая женщина средних лет, владелица недвижимости. У риелтора бегали глазки, у владелицы туда-сюда сновали коротенькие ножки, за которыми, казалось, не поспевало массивное тело. Перед осмотром я в первый раз в жизни оказался на сырой земле, где, не снеся восхищенья, описался. После несдержанного отправления естественной надобности и обратного вознесения на руки состоялся вояж к объекту, явившему собой, условно говоря, хибару, выставленную на торги за немереные деньги.

— Вот у вас в объявлении написано «крепкий двухэтажный дом с коммуникациями», а где все это? — спокойным баритоном, поднаторев на предыдущих просмотрах, спросил хозяин.

— Ну да, — так же спокойно, на полтона выше, отведя глаза в сторону, ответил риелтор, — второй этаж не готов, но помещение-то есть, вы можете сделать.

— А коммуникации?

— А что коммуникации? — включилась владелица впереди хозяина, обернувшегося на контральто. — Свет есть, во дворе, вон, видите, колодец, можно завести в дом воду.

— А газ? Написано магистральный.

— Разве? Газ баллонный. Но скоро потянут магистральный.

Хозяин окинул взглядом представителей продающей стороны, дом, участок, улыбнулся и направился к своему автомобилю. Заподозрив, что мошна с деньгами сейчас уедет, а хибара с выкопанной рядом огромной ямой, названной местом для бассейна, который можно сделать, останутся, глазки и ножки кинулись в погоню.

— Подождите! Мы можем немного уступить!

— Немного? — придав меццо-сопрано наивность, обернулась со мной на руках хозяйка, раззадоренная наглостью и скупостью. — Сколько же вы хотите за наши возможности сделать из вашей недвижимости то, что написано в объявлении?

Владелица назвала окончательную сумму, однако, увидев вскинутые брови хозяйки, расправила плечи и повысила регистр:

— А вы что хотите с вашими-то деньгами?

Хозяева продолжили движение к машине.

— Но я не могу меньше, тогда только на комнату в Москве хватит, — догнал их последний крик отчаяния.

Засыпая перед обратной дорогой, я уложил в памяти реплики хозяина: «Сколько же еще бензина жечь и ботинок стаптывать? Перед этим, помнишь, про документы пургу гнали, а еще перед этим недострой пытались всучить, хотя в объяве все было чики-поки. Одна надежда на невидимую руку рынка».

Рука не подвела и указала после страшных пожаров на юг, в Белые Омуты, куда меня, уже подросшего, на просмотр не взяли. Вечером я, вглядываясь в счастливые лица, вслушивался в довольный голос хозяйки, рассказывающей сыну по телефону про голубое небо, просторный дом и сухонькую старушку из Коломны, вынужденную по семейным обстоятельствам продавать любимую дачу и показавшую ее без всякого риелтора. Ударили но рукам, оформили сделку, затеяли ремонт, перевезли деревянный антиквариат, докупили новое из чего-то прессованного, угнездились в конце концов.

В который уже раз просыпаюсь аккурат при подъезде к Белым Омутам. Щелк: современное видео.

Речка, лес, обглоданный пожаром. Сосед Серега помнит, как замогильно выло пламя в соснах, а глаза и ноздри разъедал дым, как хватали впопыхах всякую ерунду, готовясь к отступлению, как полностью сгорели две соседние деревни, как вышли крестным ходом старухи и три священника из трех храмов, и ветер развернул огонь.

А ведь звонили по веем инстанциям, били во все колокола, когда пожар подобрался так близко, что начали задыхаться. Чудо спасло.

Въезжаем на главную улицу, обрамленную деревянными одноэтажными домами с резными наличниками и маленькими домиками на крышах, об одном окошке, тоже с резным наличничком и резными колонками по бокам. Прилетают ли к заныкавшимся там домовятам Карлсоны? Мне не суждено узнать. Среди строений много ветхих, ноте, за которыми следят, веселые и разноцветные: наличники на окнах и маленькие домики на крышах красят одной краской, а сам дом другой. Но исчезает красота, обивается сайдингом, обкладывается кирпичом, меняющие облик крыши лишают домовят крова, старина неумолимо съедается временем. Ехать не тряско, после пожара правительство, видимо, чувствуя неловкость за допущенную оплошность, привлекло олигархов, и те поспособствовали асфальтированию дорог, а также строительству дома культуры и нового жилья для соседских погорельцев. Почта, церковь, стадион, несколько пятиэтажек, рыночная площадь, поссовет, поворот, еще, ура.