Искатель, 2017 № 08 - [30]

Однако сон где-то заплутал и составить ему компанию не торопился. Отсветы костра в лагере вскоре погасли. Тед обреченно сидел, не решаясь отвязаться и переменить позу, хотя бедра и ягодицы и напоминали ему непрерывно о своих страданиях на чрезмерно жестких жердочках.

Так прошло часа три. А может, только полчаса. Счет времени ускользал от Теда, как ускользал и сон, должно быть, принявший его за филина и поэтому обходивший его стороной. Вдруг Тед заметил на дереве напротив две искорки — отражение слабой луны в чьих-то пристально рассматривающих его глазах.

О своих измученных бедрах и ягодицах Тед больше не вспоминал. Он оцепенел, скованный мистическим ужасом. Глаза следили за Тедом, не мигая и не отрывая от него взгляда. Ночь замерла, а время остановилось. И казалось, остановилось оно навсегда и этот взгляд будет следить за ним вечно…

Тед вздрогнул, и магия оцепенения вдруг оставила его.

— А… Э… Добрый вечер! — шепотом, но достаточно громко поздоровался Тед. — Извините, пожалуйста, вы — красная куница?

С дерева напротив донеслось недовольное рычание — то ли ответ, то ли настоятельная просьба не беспокоить глупыми расспросами. Тед нервно заерзал. Беседа явно не клеилась.

— Не подскажете, где можно приобрести котят чеширского кота? — наконец выдавил он из себя в продолжение разговора.

Собеседник отозвался яростным стоном. Верхушка соседнего дерева задрожала.

— Но как же быть? — уже вовсе не шепотом воскликнул Тед. — Не гневайтесь! Кому знать, как не вам? Товарищ мой один очень интересуется породой чеширских котов…

Яростный стон повторился.

— Я ему так и сказал: сейчас не время, чтобы о котах думать. И все же, как мне быть?

В ответ раздался протяжный вой. Черный ком неведомого зверя скатился вниз по ветвям и с жалобными воплями исчез в расстилающемся под ногами мраке.

Бессонная ночь и голодный желудок полностью деморализовали Теда.

— Почему сразу — «каннибалы»? — выговорил он себе, спустившись с дерева с первым огнем зари и разминая затекшие члены. — Может, это диетическая секта какая-нибудь. Как их там… Пожиратели или поедатели солнца, что ли? Обычную еду не трогают, а жрут солнечные лучи — и им хватает. Поэтому и сильные. А чтоб сила жертвы перешла к тому, кто ее сожрал, — это, конечно, несерьезно. И потом, я ведь совсем не разбираюсь в людях. Мужчину от женщины, конечно, отличу, но дальше… Это в играх я могу безошибочно выбрать единственный персонаж, способный пройти игру до конца. А что я знаю о людях? Я слишком часто принимал зло за добро, а добро — за равнодушие.

Но решиться вернуться было нелегко. Ноги вновь, на этот раз — уже сами, понесли его в противоположном от лагеря направлении.

«Бежать или остаться? — билось у него в голове, в то время как ноги то и дело срывались на бег. — Оставаться жутковато. Люди они вроде миролюбивые, но эта их непонятная сила… И странности. Их странностей хватило бы на сто человек. Но, с другой стороны, выживу ли я в одиночку? Вряд ли. Что замерзну насмерть зимой, что умру от пули — невелика разница. К тому же у меня теперь подруга. И не фиктивная, для отвода глаз и видимости, а самая настоящая. Что там говорил отец? «Уход — это далеко не всегда выход». Сказал бы он это сейчас? Мушки доживают до старости по прихоти Удачи, а не благодаря осторожности и мудрости. Насекомое ли я? Нет, не насекомое, но осторожность и мудрость вряд ли мне помогут. Так что здесь мушки мне — ровня. Что ж, надо оставаться…»

Убедив себя таким образом в том, что встретить смерть от рук Классэнов ему будет комфортнее, чем сгинуть от голода и морозов, Тед развернулся и уже с некоторой веселостью и легкостью в сердце зашагал назад.

Все Классэны, за исключением Нойджела, сидели вокруг костра, над которым коптилась форель. Роймонд и Сантра, как показалось Теду, не без умиления наблюдали за тем, как Линта расправляется с одной из рыбин.

— Ого, я смотрю, у тебя появился аппетит! — с удовлетворением заметил Тед.

— Где ты был? — воскликнул Роймонд, протягивая ему прутик с насаженной на него рыбой.

— Да так… Ходил на север. Хотел проверить, что там с дичью. Пришлось заночевать в лесу.

Форель была сладкой и сочной. Разговаривать не хотелось. Хотелось лопать, лопать, лопать до отвала… Едва Тед управился со своей рыбиной, как Роймонд протянул ему вторую.

«А что… Меня здесь ценят. Пора, пора выторговать уже себе лучшие условия… — прикинул Тед. — А то обижусь — кому тогда будет нужна их форель?»

— Линта… — с укором в голосе начал он.

Девушка замерла, должно быть, ощутив еще непонятную ей обиду в голосе возлюбленного.

— У нас с тобой уже несколько дней не было близости! — закончил Тед.

Чтобы продемонстрировать степень своего огорчения, он убрал рыбину ото рта.

— В этом больше нет необходимости, — сухо прокомментировала Линта.

— Нет необходимости? Очень даже есть! Ты за последнее время изменилась. Кто-то налаживает друг с другом дипломатические отношения. А мы с тобой — драматические!

— Уверяю тебя, я ничуть не изменилась. Изменился ты сам. Ты очень много нервничаешь, а что хуже всего — потакаешь своему воображению.

— Никакому воображению я не потакаю! — Обед придал Теду сил, и он мог без усилия разговаривать на повышенных тонах.