Искатель, 2011 № 12 - [51]

— Что-то связанное с вращением? Частица вращается, как волчок, и направление оси определенное…

Вайншток поморщился, будто проглотил кислую дольку лимона.

— Примерно. В общем, если у системы двух электронов спин равен нулю, а у одного из электронов спин равен половинке, то у другого электрона спин должен быть…

Вайншток сделал паузу.

— Минус половинке, — сказал Беркович. — Чтобы вместе был нуль. Да?

— Конечно. И если умелый экспериментатор сумеет закрутить один из электронов так, чтобы спин его стал равен минус половинке, то немедленно изменится спин другого электрона, ведь общий спин должен быть равен нулю! Это понятно?

— Понятно, — буркнул Беркович.

— Вот! — произнес Вайншток с удовлетворением. — Это и есть квантовое запутывание. Если меняется состояние одной из частиц, немедленно меняются состояния всех остальных. По тому, как изменится поведение первого электрона, я могу судить о поведении второго, не проводя над ним никаких измерений. Понятно?

— Понятно, — Беркович прислушался. В гостиной зазвонил телефон, и стали слышны быстрые шаги — Мария отошла наконец от двери.

— Когда две частицы находятся близко друг от друга, то все понятно, — назидательно сказал Вайншток. — А если второй электрон отодвинуть от первого на расстояние метра? Километра? Отправить в другую галактику?

— Ну… Если два электрона составляли систему, то они системой и останутся, куда бы вы второй электрон не отодвинули. Я правильно рассуждаю?

— Правильно. Если вы измените спин одного электрона, то немедленно изменится на противоположный спин второго, который в это время может быть в туманности Андромеды! Представляете?

— Это называется эффект Эйнштейна-Подольского-Розена, — заявил Беркович, приведя Вайнштока в состояние изумления. — Или сокращенно ЭПР-парадокс.

— Откуда вы…

— Ну, Григорий… — Беркович не стал разыгрывать из себя всезнайку, но о разговоре с Сандлером умолчал. — Об этом рассказывал и по телевизору. В программе новостей! В самом конце, правда. Наука всегда в конце, перед спортом, поэтому я обычно досматриваю новости до конца, а жена только до уголовной хроники. Показывали каких-то китайцев, которые связали вместе фотоны на расстоянии, кажется, сотни метров.

— Шестнадцати километров, — поправил Вайншток, — и не какие-то китайцы, а группа из Китайского научно-технического университета и университета Цинхуа. Эксперимент потом повторили в нескольких лабораториях, полностью подтвердив результат.

— Какое отношение запутывание волновых функций имеет к смерти Альтермана? Меня это интересует, а не квантовая физика!

— Я о том и говорю… Чтобы продолжить, нужно вернуться к моменту, когда произошел Большой взрыв и Вселенная представляла собой материальную горошину размером… я не могу назвать число… много меньше атома, много меньше любой элементарной частицы, много меньше вообще всего, что можно вообразить.

— Неужели смерть Альтермана была предопределена в момент Большого взрыва? — усмехнулся Беркович. — Не слишком ли…

— Послушайте! — воскликнул Вайншток. — Не иронизируйте, пожалуйста! Я хочу представить дело так, чтобы вы сами увидели связь.

— Давайте отделим мухи от котлет, — примирительно сказал Беркович. — Отношения Леи с Натаном — это одно. Рождение Вселенной в Большом взрыве…

— Не получится, — покачал головой Вайншток. — Квантовое запутывание касается и мух в котлетах. Отделить невозможно.

— Простите, — Беркович остановил запись на диктофоне и спрятал телефон в карман. — Запомните, на чем мы остановились, и продолжим разговор завтра, хорошо? Это не к спеху — Вселенная возникла четырнадцать миллиардов лет назад, один день ничего в ее судьбе не изменит.

— Как скажете, — Вайншток не сдвинулся с места. Он даже не поднялся, чтобы проводить старшего инспектора к двери. Только протянул над столом руку, которую Беркович не заметил.

В коридоре никого не было. В гостиной тоже… то есть Беркович сначала не заметил и, только услышав тихий вздох, увидел Марию, сидевшую на низком табурете в углу между диваном и большим фикусом в горшке около окна. У ног Марии притулился пылесос, провод змеей тащился по полу к выключателю. Женщина сложила ладони между колен, глаза ее, похоже, были закрыты, или Берковичу так только показалось? Она услышала шаги и подняла голову. Глаза у Марии были заплаканными.

— Извините, — сказал Беркович, — я ухожу.

— Совсем? — быстро произнесла она.

Совсем? Нет, конечно.

— Да, — сказал Беркович. — Надеюсь, мне больше не придется тревожить ни вас, ни вашего мужа.

Мария, как и Григорий, не сделала попытки подняться.

— Всего вам хорошего, — искренне пожелал Беркович и вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Показалось ему, или в гостиной что-то со звоном упало на пол и разбилось?

* * *

— Задача такая, — сказал Беркович Кашенилю, — пятого апреля… да, почти три месяца назад… Альтерманы выбросили на мусорку старое компьютерное кресло. Кожаное кресло с гнутыми пластиковыми ручками, они есть в любом каталоге по цене шекелей двести. Кожа протерлась… в общем, выбросили. И кто-то это кресло взял себе. Во всяком случае, через несколько часов кресла около мусорки не было…

— Несколько часов… — повторил Кашениль. Он знал, что со старшим инспектором можно поспорить, а свое мнение высказать — непременно и не наказуемо. — Месяц назад я купил новую стиральную машину, а старую — на мусорку. Так ее там не было уже через четверть часа, представляете?