Искатель, 2009 № 10 - [6]

Затем инициативу перехватила Ганна. Она рассказала, что продвигалась по лабиринту довольно легко; если попадала в тупик, то возвращалась; в конце концов неожиданно увидела впереди море и вышла на солнце. Села на лавочку, ждала своего приятеля, но он так и не показался.

— Не приятеля, а клиента, — уточнил Пилипенко.

— Откуда вы знаете? Впрочем, не имеет значения…

— Да что тут неясного? Я в милиции служу.

Пилипенко обернулся к Жарову:

— Теперь ты.

Жаров рассказал все, что с ним произошло в лабиринте, опустив лишь одну подробность, которая показалась ему излишней, но Пятаков, оказывается, так не думал.

— Ты забыл рассказать про козу, — строгим голосом напомнил он.

— Да ерунда все это… — пробормотал Жаров.

Пилипенко положил ему руку на плечо и спросил с участием:

— Ты встретил в лабиринте козу?

— Да померещилось, наверное! Не козу, конечно, а то, что она оставила.

— Ну так в чем же проблема?

— А в том, что оно исчезло! — выпалил Пятаков.

Жаров в нескольких словах рассказал, как было дело, умолчав опять же о том, что брал козий шарик в руки. Лицо следователя стало, против ожидания, серьезным.

— Значит, в этом лабиринте исчезают не только люди, но и предметы вообще, — задумчиво проговорил он.

До позднего вечера на бывших Пьяных аллеях кипела оживленная работа. Приехала труповозка: для того чтобы вытащить тело, пришлось снять последовательно три секции пластиковой стены. Пятаков злился, Пилипенко пригрозил ему, что сейчас вообще разберет весь его лабиринт, чтобы лучше его рассмотреть.

Впрочем, он не собирался это делать: Жарову пришла в голову мысль вызвать операторский кран, и, с одобрения следователя, он позвонил директору киностудии.

Оперативники тем временем осмотрели лабиринт до последнего утла. Они шли втроем, оставляя дежурного на развилках, но все время казалось, что какой-то самый главный тупик, где лежат остальные трупы, был упущещ и ребята возвращались на запутанный маршрут снова и снова…

Приехал кинолог с собакой, Ральфа никогда не вела себя так бестолково: она металась вокруг лабиринта, внутри вообще теряла ориентацию, а у входа брала обратные следы пропавших.

Когда прибыл операторский кран, Жаров уже нашел для себя точку наблюдения. Он залез на ливанский кедр, росший почти вплотную к стене, и продвинулся по толстой ветке, нависавшей над двумя крайними коридорами. Лабиринт отсюда был как на ладони: Жаров видел головы оперативников, в который раз прочесывающих коридоры. Будь у него в кармане блокнот, он бы без труда смог набросать план сооружения… И вдруг его осенила мысль, как показалось, единственно верная…

Дело в том, что ливанский кедр имеет форму гриба с плоской крышей, на какой-то высоте он перестает расти вверх и начинает распространяться в стороны — так, что по его крыше можно ходить.

Для этого, правда, надо обладать навыками циркача. Жаров сделал проще: он оседлал ветку и стал медленно продвигаться по ней. Вот и то самое место, где он нашел козьи шарики, тот самый коридор, засыпанный сухой хвоей.

Нет, неверной была эта мысль. Слишком высоко располагалась, ветка над лабиринтом, чтобы кто-то мог подпрыгнуть и уцепиться за нее.

А если у этого человека был крючок? В принципе, закинуть крючок на ветку и подняться по веревке ловкий человек смог бы. Точно! Кто-то закинул крючок с веревкой на ветку и таким образом незаметно выбрался из лабиринта. Зачем? Чтобы сбежать от девчонки по вызову? Неважно. Возможно, таким путем скрылся убийца.

Жаров представил, как некий человек закидывает на ветку крючок, карабкается. От этого вниз падает еще больше хвои. Может, он воспользовался какой-то специальной подъемной рулеткой? Но кто же тогда этот человек, если он ходит с такой рулеткой?

Но, в таком случае, на ветке, на ее коре должны быть следы от крючка. Жаров внимательно изучил ветку. Подвинулся чуть назад, думая, что царапины могут находиться под ним. Тщетно. Никаких следов на ветке не было.

Спустившись, он все же поделился своими соображениями с Пилипенко. Следователь задрал голову и, приподняв очки, с сомнением осмотрел крону кедра, над которой в это момент проплывал операторский кран с Мининым и Клюевым в корзине.

— Ты «Фантомаса» много раз смотрел? — спросил Пилипенко.

— Да раза три. Каждого.

— Это чувствуется. Забудем об этом пока. Исчезновение человека из лабиринта не столь важно, как убийство человека. Кто из этих троих убийца — вот о чем я сейчас думаю.

— Из троих? — удивился Жаров.

— Или из четверых, — зловеще прошептал Пилипенко.

Около полуночи друзья сидели в редакции «Крымского криминального курьера» и потягивали виски из представительского фонда. Пилипенко положил натруженные ноги на журнальный столик и, с большим стаканом, налитым на два пальца, сильно походил на какого-то американского шерифа, правда, нетипично очкастого.

— Два человека исчезли, — сказал он. — Один убит. Убийцей может быть либо один из двух исчезнувших, либо нет.

— Ты говорил о четверых, — напомнил Жаров.

— Девушка и сам Пятаков.

— Абсурд! Зачем это нужно девушке и уж тем более — Пятакову?

— Мы берем в расчет пока только возможность совершить преступление, а не мотив. Девушка первой обнаружила труп. Человека, который был убит максимум за пять-семь минут до этого. Могла она убить, пока в одиночку ходила якобы на поиски? Могла. Пятаков мог убить?