Искатель, 2001 № 11 - [16]

Я опешил. Кажется, прошло немало времени, прежде чем мне удалось ответить:

- Я был в отъезде.

- Доказать можете?

- Наверное.

- Как знать, возможно, придется. Ведь в машине был какой-то мужчина.

Ночь я провел у Бэрков. Безмолвие моего дома угнетало меня, и я пошел к ним. Мы долго разговаривали, и Карла, надо отдать ей должное, ни разу не напустилась на Уилла.

Наконец я понял, что хозяева хотят спать, и мне не хватило наглости просить их посидеть со мной еще. Я улегся в комнате для гостей, но уснуть не мог. Морин была славной, доброй, нежной женщиной. Она вполне могла впасть в панику после наезда (да и кто тут не запаникует?), но далеко она не уехала бы. Она бы вернулась, предложила помощь… Значит, тот, кто сидел с ней в машине, силой заставил Морин скрыться с места происшествия.

Я тихонько проскользнул в ванную, отыскал снотворные пилюли Уилла и проглотил две штуки.

Общение с Уиллом и Карлой накануне очень помогло мне наутро, когда состоялись похороны. После унылого поминального обеда я отправился домой, поскольку откладывать возвращение к родным, пенатам было бессмысленно.

Я позвонил в домик на озере, и Вики сказала, что все в порядке. Пенни ловила с берега мелкую рыбешку; Вики соорудила ей снасть из нитки и согнутой заколки.

Затем я позвонил Рейнолдсу, и он сообщил мне самое главное: служащий регистрационного бюро сказал, что человек, похожий по описанию на Алека Мартина, действительно приходил туда и справлялся о владельце машины. А один торговец подержанными колымагами ровно неделю назад продал большой зеленый седан. Покупатель был очень похож на Мартина. Торговец запомнил эту сделку, потому что парень нервничал и требовал машину определенной модели. Он зарегистрировал покупку на свое подлинное имя.

- Итак, нам остается лишь разыскать Мартина, - добавил Рейнолдс в заключение.

Я вернулся в гостиную. Парадная дверь была открыта. Сквозь сетку в комнату норовил заглянуть Рэнди Прайс.

- Привет, Стив, - угрюмо буркнул он.

- О, Рэнди! Здравствуйте. Входите.

Он сел на стул, сложил ладони вместе и хрустнул костяшками пальцев.

- Мне надо было с кем-то поговорить, - сказал Рэнди. - Я был на похоронах.

- Да, я вас видел. Выпьете кофе?

- Конечно.

Мы пошли на кухню.

- Этот Рейнолдс, - продолжал Рэнди, - меня невзлюбил. С тех пор, как вы с ним приезжали ко мне, он еще несколько раз заявлялся. Он думает, что я возил Морин кататься на машине, и все такое. Но ведь вы так не считаете, правда, Стив?

Он нервно подергивал себя за бородку, и в этот миг я, наконец, разглядел то, что Рейнолдс заприметил сразу же: кошачью повадку и огоньки в глубине зрачков. «Интересно, а не заговаривает ли он мне зубы», - подумал я.

- У меня нет никакого определенного мнения о вас, Рэнди.

- Что ж, спасибо и на этом.

- Не дуйтесь, как кисейная барышня.

Его глаза сердито сверкнули, но тотчас подобрели.

- У вас сейчас трудная пора, Стив. Я это знаю и не стал бы просить…

- Чего просить?

- Немного денег взаймы. Понимаете, Морин иногда мне одалживала, вот я и подумал, что вы… В конце концов, это не выброшенные деньги, Стив. Поверьте, вы поддержите истинного гения.

Я вспомнил чековую книжку Морин. Так вот, значит, куда шли деньги. Впрочем, какая разница? Мне даже полегчало. Я понимал, какие чувства испытывала Морин к этому мальчишке. Его работа, а не он сам, - вот что имело для нее значение.

- Вас послушать, так вы наделены неким законным правом занимать у меня деньги. Относитесь к этому проще.

- Спасибо, Стив, - сказал Рэнди и заулыбался, когда я вручил ему чашку кофе и двадцать долларов.

Только когда он сел в машину и покатил прочь, я спохватился и вспомнил о его рукописях. Но было поздно: когда я подбежал к парадной двери, Рэнди уже сворачивал за угол. По тротуару шествовал почтальон. Он подошел к дому и протянул мне письмо, присовокупив к нему свои соболезнования. На простом белом конверте стоял местный штемпель. Мой адрес был выведен чернилами, печатными буквами, а обратного не было вовсе. В конверте лежал листок, а на нем все теми же четкими печатными буквами была начертана всего одна фраза: «С тебя еще ребенок, Гриффин».

Слова заплясали перед глазами. Я в ярости смял листок. Воздух в доме, казалось, наполнился флюидами ужаса, тревогой и безмолвным криком.

Я подошел к телефону. Руки так тряслись, что с первого раза я набрал неправильный номер и был вынужден снова накручивать диск.

- Рейнолдс слушает.

- Это Стив Гриффин. Приезжайте. Ради бога, быстрее.

- Что случилось?

- Он охотится за Пенни!

- Откуда вы знаете?

- Записка. Он прислал записку. Рейнолдс, вы знаете озеро Апопка?

- Разумеется.

- У Бэрка там домик. На северном берегу. Пошлите туда кого-нибудь. Пенни там с Вики Клейтон

- Считайте, что сделано. Возьмите себя в руки, Гриффин, я еду к вам.

Я положил трубку и застыл, будто истукан. Мне доводилось испытывать страх. На войне временами бывало жутковато. По-настоящему страшно мне было после звонка Морин, когда я несся к ней по темной дороге сквозь пелену дождя. Но сейчас страх был совсем другой.

Я поднялся в спальню и выдвинул верхний ящик комода, в котором лежал пистолет. Я купил его, когда стало ясно, что мне придется часто уезжать из дома. Морин, помнится, еще смеялась надо мной и говорила: «Уж и не знаю, чего я боюсь больше - этой пушки или грабежа».