Искатель, 1993 № 05 - [48]

— Но в последнее время у тебя появились сомнения и в отношении Джека.

— О, да, — ее рука накрыла мою. — Почему люди так реагируют на Ворнана?

— Потому что впервые видят такого, как он.

— Он же не первый из тех, в ком горит искра божья.

— Никто из них не объявлял себя посланцем будущего. И он первый в эпоху глобальной информационной сети, Весь мир видит его в трехмерном изображении и цвете. Он приходит к ним в дом. Его глаза… его улыбка… Он — лидер, Ширли. И люди это чувствуют. Даже через экран. А уж при непосредственном общении тем более.

— И чем все закончится?

— Очевидно, он вернется в две тысячи девятьсот девяносто девятый год и напишет бестселлер о своих примитивных пращурах.

Ширли рассмеялась, и разговор сошел на нет. Ее слова взволновали меня. Нет, я не удивился, узнав, что ее тянет к нему. В этом она была неодинока. Расстроило ее желание рассказать мне обо всем. Я вроде бы стал ее доверенным другом, с которым делятся самым сокровенным, и это меня злило. Женщина может рассказывать о своих тайных желаниях гаремному евнуху, другой женщине, но не мужчине, который, о чем она прекрасно знала, сам, пусть и в другой ситуации, имел бы на нее виды. Она же не могла не осознавать, что меня останавливает лишь уважение к ее семье. Иначе я, возможно, предложил бы ей разделить со мной ложе и скорее всего не получил бы отказа. Так почему она поведала мне о своих чувствах к Ворнану, понимая, что ее слова причинят мне боль? Или она думала, что со моей помощью ей удастся заполучить Ворнана в свои объятия? Что из любви к ней я стану сутенером?

Еще долго мы нежились на солнышке, а потом пришел Джек.

— Показывают Ворнана. Он в Сан-Диего. Дает интервью теологам и философам. Хотите посмотреть?

Пожалуй, что пет, подумал я. Я приехал сюда, чтобы отдохнуть от Ворнана, по и здесь говорят только о нем. И не успел разлепить губы, как Ширли сказала: «Да». Джек включил ближайший от нас экран, и тут же перед нами возник Ворнан, совсем как живой, лучащийся обаянием. Камера крупным планом показала его собеседников: пятеро крупнейших специалистов эсхатологии[15]. Я узнал длинный нос и кустистые брови Милтона Клейхорна, одного из научных столпов университета Сан-Диего, который, как говорили, в своих изысканиях пытался отделить Христа от христианства. Рядом сидела доктор Наоми Герстен, маленькая, худенькая, в карих глазах которой отражались шесть тысячелетий страданий еврейского народа. И трое остальных показались мне знакомыми: вероятно, они представляли наиболее значимые религиозные общины. Дискуссия уже шла полным ходом, но мы успели к самому интересному. Ворнан в какой уж раз потряс мир.

— …Так вы говорите, что в вашем времени нет религиозных объединений? — спрашивал Клейхорн. — Произошло полное отрицание церкви?

Ворнан кивнул.

— Но сама религиозная идея, — Клейхорн возвысил голос. — Она-то не может исчезнуть! Это же доказано временем! Человек должен определить взаимоотношения границ Вселенной и собственной души. Он…

— Быть может, — вмешалась доктор Герстен, — стоит поставить вопрос несколько иначе. Скажите, пожалуйста, понимаете ли вы, что мы подразумеваем под религией?

— Конечно. Это признание зависимости человека от более могучих внешних сил, — и Ворнан ослепительно улыбнулся, довольный собой.

— Прекрасная формулировка, не правда ли, монсеньор, — ведущий бархатным голосом обратился к мужчине с длинным подбородком.

Я не раз видел его на экране: Мигэн, телевизионный проповедник. Тот не стал спорить.

— Да, превосходно сказано. Как приятно узнать, что наш высокий гость осознает концепцию религии, пусть… — голос монсеньора дрогнул, — и утверждает, что современные религии перестали играть сколь-либо заметную роль в его эпоху. Позволю высказать предположение, что мистер Ворнан просто недооценивает влияние религии в его дни и, возможно, как многие наши современники, переносит личный недостаток веры на все общество. Вас не затруднит прокомментировать мои слова?

Ворнан вновь улыбнулся. Что-то зловещее блеснуло в его глазах. Меня охватил страх. Глаза и губы сработали одновременно. Он заряжал катапульту, чтобы разнести вражеские стены. Почувствовали неладное и собеседники Ворнана. Клейхорн весь подобрался. Доктор Герстон, словно черепаха, вжала голову в плечи. Знаменитый монсеньор подался назад.

— Вы хотите, чтобы я рассказал вам, что мы узнали о взаимоотношениях человека и Вселенной? Видите ли, нам стало известно, каким образом возникла жизнь на Земле, и достоверные сведения о сотворении мира оказали решающее воздействие на наши религиозные воззрения. Поймите, пожалуйста, я не археолог, а потому могу поделиться с вами лишь самым общим, без подробностей. Когда-то, в далеком прошлом, наша планета была абсолютно безжизненна. Всю ее покрывал океан, из которого торчали редкие скалы. И в воде и на суше не было даже микробов. Потом к нашей планете подлетел исследовательский корабль с одной из ближайших звезд. Они не приземлялись. Облетели планету, убедились, что жизни на ней нет, а потому она их не заинтересовала. На орбите они задержались еще на короткое время, чтобы сбросить мусор, накопившийся за время межзвездного перелета. Мусор полетел вниз, в атмосферу, а они отправились дальше, выполняя намеченную программу исследований. Оказавшись в воде, мусор этот вызвал некие химические реакции, положившие начало процессу, результатом которого стал феномен, известный… — теологов охватила паника. Камера безжалостно показывала их перекошенные лица, безумные глаза, отвисшие челюсти, — …как жизнь на Земле.