— Согласно инструкции, господин Болл, — бросил первый через плечо, потом подошел к Миранде, которая как раз наблюдала за сигналами вызывающего их судна.
— Почему он так мигает? Может, просит о помощи?
Для Миранды это было наверняка не первое морское путешествие, отметил Грей. Кажется, она родом из Новой Зеландии?
— Наверное, они проходят азбуку Морзе, — доброжелательно ответил первый офицер. — Но мы, к сожалению, не сможем им помочь: у нас сломалась сигнальная лампа.
— Ох, что вы говорите… Мы что же, не сможем связаться ни с одним кораблем? — В ее голосе прозвучал детский страх.
Малерт рассмеялся.
— Не беспокойтесь, мисс Миранда. Для этого существует масса других способов, например рация… — Он осекся…
— Кстати, как раз сегодня дядя собирался отправить срочную деловую телеграмму. Скажите, будет лн это возможно теперь, когда несчастный телеграфист мертв… — Хорошо поставленный голос вдруг дрогнул.
Малерт спокойно ответил:
— На судне есть еще несколько человек, которые разбираются и этом деле. Завтра принесите телеграмму лично мне.
Казалось, что она совсем его не слушает.
— Господин Малерт, а что вы думаете об этой смерти? — На этот раз голос был тверд, зато вопрос огорошил.
Офицер ответил не сразу, вдруг занявшись изучением темноты по курсу судна в бинокль. На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая лишь фырканьем улетучивающихся из трубы искр и ритмичным стуком двигателя в машинном отделении.
Проходящее судно было уже за кормой «Регулуса». Ему наконец надоело тщетно взывать к неизвестному судну, и он стал передавать текст. Только Болл начал читать: — «Вы…» — как тут же остановился. Одной короткой фразой — крепкой и нецензурной — тот определял их происхождение и интеллектуальный уровень. Конечно, у него были причины злиться. Откуда ему знать, что творилось на палубе исчезающего судна.
Болла разобрал нервный смех. Малерт, упорно глядя в темноту, не понял причины столь неожиданного веселья. Он предположил, что это вызвано вопросом Миранды, потому что, не опуская бинокля, сказал:
— Думаю, мнение господина Болла по этому вопросу будет гораздо интереснее. Их с Кандером связывала давняя дружба.
Болл послал в адрес Малерта арабское проклятье, которого, к счастью, не могла понять пассажирка, после чего вернулся в рубку. Вопрос Миранды повис в воздухе.
Грей взглянул на часы и двинулся вслед за Боллом, бросив на ходу:
— Двадцать четыре ноль-ноль. Спокойной ночи, мисс Миранда. Малерт, проводи гостью.
В этот момент на мостик поднялись два матроса из вахты Грея. Пока они шумно принимали вахту, Малерт успел шепнуть Грею пару слов:
— Спокойной вахты, второй. До моей осталось неполных четыре часа. Пойду вздремну. Вы позволите… — Он подхватил Миранду под руку и решительно направился в сторону лестницы, ведущей к прогулочной палубе. Вниз они сошли быстро и в полном молчании. Он проводил ее до каюты, подождал, пока закроются двери.
Рулевой из вахты Болла, только что покинувший мостик, не торопясь, шел по палубе к помещениям на корме. Там находились почти все кубрики, где жили матросы, мотористы, стюарды. Каюты на средней палубе занимали офицеры и обслуживающий персонал. Здесь же располагались и пассажирские каюты.
Моряк как раз находился около мачты, стоящей между люками, когда вдруг возле борта увидел силуэт человека. Лица видно не было: свет здесь еле-еле горел. Человек, однако, ничего не заметил, потому что негр Джервис обычно двигался как большой кот. Врожденное качество.
Человек что-то делал у правой вентиляционной трубы.
— Эй, Бэнкен, — позвал его Джервис. Фигура замерла.
— Бэнкен, как у тебя пролетела вахта? У меня на мостике… — болтая, Джервис двинулся к противоположному борту.
Но не успел он сделать и двух шагов, как фигура человека пропала за вентиляционной трубой.
— Эй, Бэнкен, что это тебе захотелось поиграть в прятки? — раздался трубный, горловой голос Джервиса, по звуку приближенный к корабельному гудку, что означало у него довольный смешок. Он достиг трубы двумя большими прыжками, обошел ее. Труба в диаметре не достигала и метра, он мог ее почти всю обхватить руками. Джервис огляделся. Возле трубы никого не было. Человек исчез, будто провалился сквозь палубу. Джервис еще раз обошел трубу. Потом несколько раз присел, заглядывая в трюмы, наконец, пожал плечами и пробормотал; «С ума можно сойти», после чего отправился к корме.
Он вошел в столовую команды. За столом сидел моторист, толстяк и весельчак Бэнкен, и подслащивал себе кофе. Около него лежало несколько бутербродов с маслом и груда сыра.
— Привет, Джервис, — обратился он к вошедшему. — Выпьешь кофе?
На этот раз Джервис немного обалдел.
— Ты давно здесь?
Бэнкен показал на стол.
— Я успел сварить кофе и приготовить вечернюю закуску. А что?
Джервис полез за сигаретой, закурил и, почесывая зажигалкой затылок, с минуту смотрел на моториста, потом произнес:
— Ерунда. Я просто устал. Спокойной ночи, Бэнкен.
Он вышел в коридор и спустился по лестнице. Большинство дверей было приоткрыто. Только так в душных каютах можно было поддерживать температуру немного ниже, чем в сауне.
Джервис подошел к своей двери, открыл ее. Прежде чем войти, он минуту задержался на пороге, окинул взглядом холл. Корма выглядела совершенно спящей, ни из-под одной двери не выбивался свет. Войдя, он запер дверь на замок.
