Искатель, 1987 № 06 - [6]

Доктор Торото хмуро усмехнулся.

— Похоже, на этот раз Амабага просчитался. Эпидемия разрастается. Пал скот трех кланов, погибло свыше восьмидесяти человек. Внутри племени начались волнения. Люди перестали верить в могущество колдуна, и Амабага послал в Омо парламентера — Анугу.

— Он знал, что его брат служит у вас шофером?

— Конечно. Но он доверяет Анугу. К тому же, если бы Амабага узнал об утечке информации, Анугу умер бы страшной смертью. Короче, Амабага попросил помощи, но предупредил, что к гачига могут пойти врачи, которых не знают старейшины кланов. Меня и сотрудников института гачига считают злейшими врагами: по нашему указанию отравили озеро. И еще, врач должен быть белым человеком. Гачига убеждены, что болезнь распространили белые, пусть белые и лечат.

— И что вы передали Амабаге?

Торото пожал плечами.

— Пока ничего. Я связался с президентом. В соседнем кабинете сидят два молодых человека: военный врач и дрессер.[6] Оба из племени карачоджо. А врачи-вазунгу, практикующие в столице и Омо, отказались. Я не осуждаю их: риск велик. Теперь, когда у нас есть вакцина, к гачига пойдут эти парни: Мгунгу и Акоре, В конце концов Амабага заинтересован, чтобы подавить эпидемию.

«А что Амабага сделает с врачами, когда эпидемический очаг будет ликвидирован? Вряд ли ему нужны свидетели», — мрачно подумал я.

— Сколько времени понадобится, чтобы добраться до деревни Кабахингу?

— Часа три—четыре.

— Придется рискнуть, Джозеф. Может быть, риск не так и велик. Все-таки я представляю международную организацию…

Торото внимательно посмотрел на меня.

— Покажете ооновский паспорт? Амабаге наплевать, а гачига не умеют читать. У них вообще нет письменности…

— Черт возьми, вам же нужен белый человек? Тогда не будем терять время, зовите ваших парней.

Вечером доктор Торото отвез меня в гостиницу, пообещав заехать утром.

Усталость заполнила сознание, подсознание и, похоже, восторжествовала даже на клеточном уровне.

Где-то я читал, что итальянские коллеги причислили к болезням и усталость, включив ее в соответствующую классификацию. Усталость относят даже к «суперболезням» — порождению цивилизации Здоровых людей вообще становится все меньше и меньше. Не помню, где вычитал, но один ученый утверждал, что сейчас происходит «селекция наоборот». К современной жизни приспосабливаются лишь больные люди с неуравновешенной психикой. И вообще, скоро мы докатимся до того, что одна половина населения нашей планеты будет лечить другую. Кажется, мысль принадлежит французскому клиницисту Дюссеру.

В распахнутое окно тянуло запахами гнили, сырости, цветов. Листья манговых деревьев блестели, словно их покрыли лаком. В такой влажности к утру туфли наверняка обрастут плесенью. Я закрыл окно и включил кондиционер.

Как я ни бодрился, рассказ Торото о гачига и проходимце Амабаге подействовал на меня угнетающе. История с Амабагой покажется вымыслом туристу, который судит об Африке по отелям в Найроби и национальным паркам, где можно высунуть руку из окна «лендровера» и похлопать по спине носорога. Африка есть Африка. И тут нужно все тщательно продумать, а не раскисать.

Если в этом отеле за номер дерут, как в «Хилтоне», то и обслуживание должно быть соответствующее. Я заказал по телефону кофе, целый кофейник, минеральную воду, натянул спортивные брюки и проделал несколько движений из хатха-йоги, снимающих напряжение. В дверь постучали, когда я посреди комнаты глубокомысленно стоял на голове.

— Войдите!

Вошел бой с подносом и замер на пороге. У него был такой вид, словно он узрел черную мамбу пятиметровой длины. Согласитесь, зрелище впечатляющее: солидный человек в красных штанах стоит на голове.

— Спасибо, поставьте поднос на пол.

— Вы… вы будете пить кофе… так?

Бой присел на корточки и с простодушным любопытством заглянул мне в лицо. Он был совсем еще мальчик, лет четырнадцати, не больше.

— Конечно.

— Но почему, сэр?

— Так вкуснее.

— А-а, — в голосе боя послышалось восхищение. Он ушел в полной уверенности, что в номере поселился сумасшедший.

Я принял душ, крепко растерся полотенцем, выпил остывший кофе и с наслаждением закурил. Из-под кондиционера вылез таракан величиной с детский кулак и с любопытством уставился на меня. Ему, по-видимому, было также одиноко, как и мне.

Теперь можно систематизировать информацию. По записанным на диктофон историям болезни, сопоставлению данных лабораторных исследований можно предположить, что мы имеем дело с лихорадкой Рифт Валли. Эпизоотия среди овец, заражение человека, характерная клиника, наконец, вирус, выделенный из крови больных… Куда, казалось бы, больше? И все же сомнения есть. По клинике Рифт Валли во многом похожа на другие геморрагические лихорадки. А их в Африке открыто уйма: тут и Чикунгунья, и О’ньенг’ньенг, и Кьясанурская лесная болезнь. Наконец, желтая лихорадка, или «Желтый Джек», как се еще называют.

Вирус Рифт Валли (сейчас) ведет себя весьма агрессивно. Открыли его еще в тридцатые годы, и сорок лет считалось, что поражает вирус только овец и коров. А в семидесятые годы эта дрянь переключилась на людей. Во время эпидемии в Египте погибло свыше ста человек. Модель элементарная: человек заражается от больной овцы или коровы, а от человека к человеку вирус передается комарами. Недостатка в комарах в здешних местах нет. В Африке все, что летает, кусается. Мошки, москиты, печально известная муха цеце. Есть даже такая мерзость, как поцелуйный клоп, который норовит укусить только в губы.