Искатель, 1987 № 06 - [55]

Город давно остался позади, дорога свернула к воде. Кругом не было ни машин, ни людей. Пустынный плоский ландшафт. Впереди блеснули красные задние огни машины.

— Помедленнее, пожалуйста. Нужно…

Водитель сразу понял, что расстояние необходимо увеличить, и притормозил. Дорога начала быстро сужаться. Вскоре она стала настолько узкой, что повернуть было бы невозможно — тут он заметил, что его машина слишком приблизилась к преследуемой машине. Но она вдруг свернула куда-то и пропала из виду. Соргенфрей постучал водителя по плечу.

— Остановите на несколько минут.

Водитель обернулся и пробурчал, что скоро дорога кончается и дальше на машине проехать невозможно.

Остановились они в таком месте, где едва можно было съехать с дороги на узенькую обочину. Когда Соргенфрей вытащил бумажник, впереди показалась машина. Это возвращалось первое такси. Соргенфрей быстро открыл дверцу и высунулся наружу. Такси, проезжая, просигналило — приветствие шофера шоферу. Соргенфрей хорошо видел, что на заднем сиденье никого нет.

Он расплатился с водителем и медленно пошел вперед по дороге, которая почти сразу же превратилась в тропинку.

Вдруг он резко остановился, так как услышал звук, который мог быть произведен только захлопнувшейся дверью. В той стороне, откуда донесся звук, Соргенфрей разглядел слабое свечение. Он бесшумно сделал несколько шагов и увидел очертания белого дома, одно из окон которого было освещено, за домом и парой невысоких дюн было море.

Он остановился под пальмой и огляделся: других домов не было. Чуть дальше стояла еще одна пальма; он поставил чемодан на землю и на цыпочках подкрался к ней. Прячась, вытащил револьвер, снял его с предохранителя и засунул обратно в кобуру.

Подобраться ближе к дому, не выходя из укрытия, было невозможно. Оттуда доносились звуки: как будто слова, шаги, закрылась дверь внутри дома… загорелось еще несколько окон. За шторой кто-то двигался

Больше ждать он уже не мог и пошел прямо к дому, готовясь упасть на землю, как только откроется дверь. Теперь было слышно, что разговаривают двое — мужчина и женщина. Низко пригибаясь, Соргенфрей поднялся на дюну и увидел у дома маленький дворик. И тут же на этот дворик упал прямоугольник яркого света: дверь дома открылась, и вышли двое.

Это были мужчина и женщина, оба в купальных халатах. Они прошли светлый прямоугольник и скрылись в дюнах. Соргенфрей пошел вниз, к дому, где горел свет. От дома ему еще были смутно видны две фигуры, направляющиеся к морю. Он побелил в ту же сторону и бросился на песок за дюной. Песок был тонкий, как мука, и еще теплый. Он ползком взобрался на дюну, откуда можно было смотреть на берег.

Мужчина и женщина стояли всего в нескольких ярдах от него. Они сняли халаты, свернули их и положили на песок. Потом, взявшись за руки, пошли к воде. Через несколько мгновений обе фигуры скрылись в воде, только головы виднелись на поверхности. Соргенфрей подполз к халатам. Один из них обдал Соргенфрея запахом, от которого у него перехватило дыхание. Он подумал, не унести ли халаты, но отказался от этой идеи.

Тогда он прицелился из револьвера в мячики, подпрыгивающие на волнах, и прошептал: «Бах! Бах!» — ненадолго почувствовав себя совершенно спокойным и счастливым, как ребенок, который придумал новую игру. Но так же быстро настроение у него переменилось, и он спрятал револьвер в кобуру.

Он переполз дюну в обратном направлении и, поднявшись на ноги, направился к дому. Прежде чем войти в открытый дворик, Соргенфрей обошел вокруг дома, заглядывая во все окна, чтобы удостовериться, что внутри действительно никого нет. Потом пересек двор и вошел в комнату, где горел свет. На полу стояли два чемодана, которые он уже видел в аэропорту Каструп и позже, когда Борк вдруг встал и пошел по проходу автобуса. Открыт был только один из них.

Вильгельм Христиан Соргенфрей сел в плетеное кресло, которое не было видно из двери, и положил на колени револьвер со снятым предохранителем.

Когда они вышли из воды на берег, Алиса повернулась к нему:

— Расслабился?

— Я чувствую себя другим человеком.

— В самом деле? — Она засмеялась.

— А ты?

— Ну, я всегда одинаковая.

— Хорошо провела время?

— Да.

Помолчав, она спросила:

— О нем есть какие-нибудь новости?

Борк молчал, не зная, как ответить.

— Но ты хотя бы пытался что-нибудь выяснить?

— В этот раз нет. Я ведь даже не знаю, по какому номеру звонить. Да и что я мог спросить? Не выпускают ли такого-то раньше времени? А там сразу поинтересуются, кто звонит. К тому же ему целый год еще остался.

— Идиот, — сказала она, но прозвучало это почти нежно.

— Я сделаю что-нибудь, когда вернусь домой. Хотя не имею ни малейшего представления, с чего начинать.

— Узнай. Существует такая вещь, как «примерное поведение». Ну, возвращаемся?

Они надели халаты и медленно пошли через дюны. Над головой Большая Медведица светилась точно так же, как в холодную осеннюю ночь в Дании. Только здесь ночь была теплая…

Бедного Грау совсем замучили москиты. Когда он, устав, переставал отмахиваться руками, рой насекомых садился на них и начинал кусать.

Тунисский полицейский, смуглый человек, сидевший по другую сторону письменного стола, сказал: