Искатель, 1986 № 05 - [7]

— Случилось что-нибудь? — расслабленным голосом спросил Володя.

— Коллега хочет погулять по городу, — охотно пояснил Бени — Кстати, отличная идея.

Это было похоже на команду, и мы беспрекословно стали собираться. Зо Мьин был неприятно удивлен нашей готовностью. Он вышел на веранду, сунул руки в карманы и демонстративно встал к нам спиной.

Ла Тун и Тимофей идти отказались: толстяк был озабочен ужином, а Тимофей, по-моему, беспокоился за сохранность наших пожитков. Хаген притворялся отключенным от всего сущего до последней минуты, но Бени бесцеремонно вытащил затычку у него из матраца, воздух спустился, и герр Боост оказался на полу.

— Хорошо, — сказал Хаген со вздохом и встал. — На фамильном гербе Боостов написано: «Ниль адмирари» — «Ничему не удивляться». Я готов.

Он натянул самые драные из джинсов, линялую тайскую тельняшку с надписью «Аи эм Чарли» поперек груди, не глядя, сунул ноги в стоптанные шлепанцы-слипы

— Надеюсь, никто не берет с собой камеру? — спросил он. — Ненавижу слайдмейстеров.

Володя и Инка покорно разоружились, тем более что освещение для съемок было уже не самое выгодное, и мы вышли на тенистую улицу с красными тропинками вместо тротуаров.

Тан Тун повел нас на черный рынок: это был лабиринт крытых рядов, брезентовых палаток, под сенью которых среди штабелей японской радиотехники, новенькой, в фирменной упаковке, тосковали контрабандисты и перекупщики. Наше появление, которого, как я догадываюсь, здесь терпеливо ожидали, вызвало всплеск деловой активности. Торговцы задвигались, поспешно снимая мешковину, которой были прикрыты прилавки с ворохами швейцарских часов, противосолнечных очков гонконгского производства. С нами приветливо здоровались, как с добрыми знакомыми, нас жестами приглашали к себе, с готовностью включали музыку. Какие-то подозрительные личности шли за нами следом и вкрадчивым шепотом интересовались:

— Номер четыре не желаете?

Под этим номером подразумевался, кажется, героин.

Короче, нас встречали здесь как желанных и дорогих гостей. Правда, какой-то подросток, не удержавшись от искушения, бросил Инке под ноги игрушечную пружинную кобру, но его патрон, выскочив из-за прилавка, отвесил шалуну подзатыльник. Страшная игрушка извивалась на пыльной земле и поднимала дрожащую голову, и, когда Боост увидел ее, он отпрянул и с несолидным проворством вспрыгнул на прилавок и подобрал ноги. А Инка оказалась на высоте: к подобного рода шалостям мы привыкли еще в Рангуне. Независимо вскинув голову, она прошла мимо и даже не взглянула на своего обидчика.

Наш Хаген был заметно сконфужен, он деланно засмеялся, слез с прилавка и попытался обратить все в шутку.

— Ну, как моя реакция, чиф? — спросил он меня.

— Вы очень спортивны, коллега, — великодушно ответил я. Зо Мьин, глядя на своего профессора, загадочно улыбался. — Вы что-то хотите сказать мне, сэр? — осведомился Хаген.

Зо Мьин отрицательно покачал головой, но настроение у него заметно улучшилось. Странно, подумал я, ювелир как будто доволен, что его профессор попал в смешную ситуацию.

В конце концов мы потеряли друг друга из виду: Хаген заинтересовался видеомагнитофоном и принялся азартно торговаться, Инка и Тан Тун остановились возле прилавка с мануфактурой, где были красивые индонезийские батики, а может быть, и не индонезийские, и не батики вовсе, а наспех раскрашенные полотнища, которые полиняют после первой же стирки. Бени и Зо Мьин тоже куда-то пропали, один только Володя, как собачонка, ходил за мной по пятам, брезгливо отворачиваясь от нависавших тентов и веревок. Черный рынок здесь не имел четких границ, и вскоре по запаху мы с Володей поняли, что забрели в пустые рыбные ряды, где от утренней торговли, помимо ароматов, остались одни лишь мокрые черные мешки. Ряды были совершенно безлюдны, и мы собирались повернуть назад, как вдруг Володя остановился и приложил палец к губам.

Я посмотрел в ту сторону, куда он указывал взглядом, — и увидел Зо Мьина. Рядом с ювелиром стоял высокий и очень худой темнокожий бирманец в подобранной выше колен юбке. Сняв очки и тыча ими своего собеседника в грудь, Зо Мьин что-то ему втолковывал Тот улыбался, переминался с ноги на ногу и терпеливо вздыхал.

— Просит моторку, — прошептал мне Володя. — Больше ничего понять не могу: шпарят на диалекте. Афера какая-то.

Тут я увидел еще одного из наших. Французский профессор стоял в глубине поперечного прохода, драный навес закрывал его лицо и плечи, но светлые сафарные брюки видны были издалека. Бени застыл в позе встревоженного оленя, ноги его подрагивали. Ему было лучше слышно, о чем разговаривают Зо Мьин и рыбак Я сразу решил, что это рыбак: во всяком случае, на рыбака с Андаманских островов он был похож значительно больше, чем на ювелира.

Собственно говоря, нам с Володей до всего происходящего было мала дела. Жаль только, подумал я, что нашей поездкой кое-кто пользуется для прикрытия своих делишек.

Должно быть, красноречие Зо Мьина принесло свои плоды: рыбак закивал, широко улыбнулся, обнажив ярко-розовые десны, наш ювелир царственно похлопал его по плечу и, обернувшись, увидел нас с Володей. Должен сказать, что это не смутило Зо Мьина: он снисходительно помахал нам рукой и, надев очки, направился в нашу сторону. Надо было видеть, как элегантно двигался этот человек, одетый в искрящийся шелковистый синий костюм, при галстуке (единственная дань близости экватора — слегка расслабленный ворот ослепительно чистой кремовой рубашки), среди грязных прилавков, пахнущих рыбой, ступая, как Иисус по водам, по замусоренной земле. Была, положим, в его одежде какая-то небрежность, но какая — я тогда не осмыслил.