Искатель, 1986 № 03 - [23]

— Дурак! И такого еще охранять приставили, — беззлобно подивился Ровень, — у тебя все еще ночью выгребли.

Так, начали проверку, а он, как мальчишка, не заметил этого.

— Кто?

— Пан Кравец. Крестный твой. — Ровень, усмехаясь, ударил кулаком в ладонь и подмигнул своему «подопечному». — Серьезный человек. Он не только карманы твои, самого тебя обыскал. Ты как сурок спал. И во сне причмокивал. На, закури!

У Алексея настроение испортилось. Поверили ему или нет? Почему Барковский не вызывает? А ключ-то оставили! Вот он висит на шее.

Ровень протянул Алексею мятую пачку немецких сигарет «Юно». Он взял одну, понюхал, попросил прикурить.

— Немецкие?

— Тебе что за дело? Дали — кури! А откуда ты, собственно, знаешь? Или угадал? Ты не, у немцев был?

Алексей кивнул:

— Приходилось… — Это входило в легенду.

— Ты в карты играешь? — неожиданно спросил Ровень.

Через полчаса Алексей выиграл у Ровеня три пачки сигарет, спички, новые солдатские носки, утаенную от начальства бутылку немецкой водки.

Вокруг них стали собираться обитатели бункера. Бутылку Алексей открыл и демонстративно чуть наклонил вперед. Ребята были с пониманием. Без суеты, но достаточно быстро подставили кружки. Спасибо, не говорили.

От нечего делать Алексей показал пару фокусов со спичечным коробком. Когда взял монетку, дверь в бункер открылась и вошел Кравец. В упор посмотрел на пленника.

Тот продолжал фокус. Через минуту Кравец повернулся и тяжело, не торопясь вышел, оставив гогочущую компанию в бункере. Он пошел к землянке командира.

Барковский его уже ждал.

Настроение у него было плохое. Вроде все ясно и будущее определенно, а есть внутри какое-то чувство зудящей неуверенности. И проблемы… Тут своих хватает, а Ланге еще сюрпризы преподносит. Вчера вместе с группой Ровеня, которую встречал Чеслав, прибыл эмиссар немцев.

Вошел Кравец.

— Разрешите?! — вытянулся у двери.

— Да. Садитесь, закуривайте.

— Как вы приказывали, все уточнил. Это о нем сообщал нам наш человек в деревне. Да и Ровень тоже докладывал о нем. Его тогда за землемера приняли. Они с Турком, если помните, телегу остановили…

— Да-да, я помню… Продолжайте, пан Кравец.

— Что продолжать? Собственно, ничего особенного. Шастал по деревне, иконы малевал, ходил к дочке лесного объездчика. Запрос о нем, как вы знаете, я с Ровенем передал. Но информации герр Ланге пока не прислал. Вот и все на данный момент.

Кравец ждал вопросов. Барковский на него не смотрел.

— Информации нет, — повторил Кравец. — Но кое-что мне не нравится.

— «Кое-что» — это лирика, пан Кравец.

— Несколько моментов, пан пулковник, — заторопился Кравец. — Прежде всего настораживает его появление. Вдруг и ниоткуда.

— Это ни о чем не говорит. У вас есть более серьезные сомнения?

— Ирония пана пулковника неуместна, — набычился Кравец. — Именно мне поручено отвечать за безопасность группы. И если мы действуем успешно, то в этом есть и моя за; луга…

Барковский достал сигару, раскурил ее.

— Не будьте таким обидчивым, пан Кравец… — Изящным жестом он чуть отогнал сигарный дым от лица. — Мы все делаем общее дело. Вам, как нашему Аргусу, необходимо быть всегда начеку, и сомнения, видимо, полезны. Не так ли?

— Совпадения меня беспокоят.

— Совпадения? Что вы имеете в виду?

— Вспомните. После появления этого «племянника» в деревне мы натыкаемся на засаду у шоссе. Судя по всему, слух о документах был раздут с определенной целью.

— И цель — ликвидация группы? Но как же мальчишка связан с этим? Не от него же шла информация? Тогда, как я помню, его здесь не было.

— Не было. Но не в этом дело. Совершенно неожиданно НКВД появляется в вашей усадьбе. Это прямое указание на то, что они знают, что вы — это вы. А не странно ли, что этот лайдак попал в церковь в ту же ночь, когда поставлена засада в имении? А в церкви-то тайник был!

— Может, поп проболтался? — предположил Барковский.

— Иезус Мария! — скорчил гримасу Кравец. — Пан пулковник сам же просил договориться с попом, чтоб он молчал. Мы с Чеславом и договорились. Из трясины не поговоришь.

— Ясно. Что еще?

— Еще? Обратите внимание. Обхаживал он именно ту девицу, которую ваш телохранитель в жены себе присмотрел. А ее отец, как вам известно, знает лучше Чеслава все безопасные проходы на болоте. И НКВД уже приходило к нему. Эффект, правда, тот же самый, что и у нас. Но, может, этот парень обходными путями пытался его завербовать?

— Так, — произнес Барковский, — но и это, очевидно, еще не все?

— Да, не все. А как расценить то, что он у всех искал пути за кордон? Зачем?

— Давайте, пан Кравец, на этом временно остановим ваш анализ Не кажется ли вам, что слишком он молод для НКВД?

— Молод? — фыркнул Кравец. — Агенты разведки редко доживают до старости. Издержки профессии.

— Верно… Значит, вы, хранитель нашего спокойствия, уверены, что новый знакомый — агент НКВД?

— Да!

— Спасибо, пан Кравец. Вы свободны. Я подумаю…

Барковский не стал спрашивать о предложениях Кравца. Своим «да» тот сказал все. В его понимании это означало одно: надо убирать. Или как это он там сказал: «договориться о молчании»?..

20 октября 1939 года 6.00.

РОВЕНКИ

— Когда появились? — Рябов застегивался на ходу и постепенно просыпался. Было рано, только светало. В мокром, полупризрачном свете едва угадывались невысокие соломенные крыши деревенских изб. А над ними гордо возвышались стройные башни костела.