Искатель, 1983 № 02 - [17]

— Ну, в час добрый, — сказал наконец Учитель. — До Чивиты два часа пути, будет время обо всем договориться. За меня не беспокойтесь, поработаю с отчетом. При любых неожиданностях звоните. А вы, Олег, захватите фотоаппарат: вдруг щелкнете «летающую тарелку», а? — И он хитро подмигнул.

Пан Зденек в задумчивости протер платком свои очки.

…В древности на этих просторах шумели буковые леса, и сладко звенел сахарный тростник, и мельницы рокотали на непересыхающих реках. Когда Платон наведался в Сицилию, она, должно быть, показалась ему земным благословенным раем. Здесь вполне можно было основать его Республику — образцовое государство, где цари были бы философами, а философы — царями. Но не понял юного мыслителя сиракузский тиран Дионисий, продав его в рабство… И во времена ал-Идриси пел еще, как лесная арфа, остров и ручьи струились подобно волосам наяд. Но стоило людям, якобы для своих неотложных нужд, начать вырубку лесов, и в короткий срок земной рай обратился в каменистую пустыню. Природа, как гордая красавица, не прощает насилия: когда над нею надругались, она кончает с собой. Шахтные отвалы, зияющие пасти карьеров, затопляемые перед плотинами поймы рек с живыми лесами и их обитателями — стрекочущими, прыгающими, ползающими, — это поминки по природе. Но что-то затягивается тризна на матушке-Земле. И мало кто на Западе отважится сказать честно и прямо, так, чтобы услышали господа толстосумы, пентагоновские упырю вы у роковой черты. Вы погружаете на дно морей продукты атомных распадов, вы спускаете в реки ядохимикаты, цинично выставляя на берегах Рейна трехметровые буквы: BADEN FERBOTEN! — КУПАТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО! Вы настолько нашпиговали планету бункерами с оружием — и химическим и бактериологическим, — что хватит отравить всю солнечную систему, будь она населена. Не пора ли, господа безумцы, опомниться, может, попробуем столковаться? Тему легко предложить: ЕСТЬ ЛИ НАДЕЖДА ВЫЖИТЬ?

Вот о чем мы говорили со Зденеком, когда наш пикап «феррари» нырял с холма на холм, пробиваясь на юг. Мы говорили о первой в мире карте звездного неба, начертанной резцом в римских катакомбах, на гробнице патрицианки Присциллы (весною там побывал мой спутник). О гробнице Вергилия в Неаполе, где побывал я. Об этрусках. О финикийцах. О связях древних славян с Сицилией, настолько глубоких, что в Палермо существовал даже Славянский пригород, подробно описанный — во времена Владимира Красное Солнышко! — странником Ибн-Хаукалем в «Книге путей и государств». И наконец, мы заговорили об Учителе, о его будущей экспедиции в Гималаи на поиски Беловодья, куда Зденек был уже приглашен. Мой спутник легко цитировал русские и китайские летописи, даже легенды староверов из Бухтарминской и Уймонской долин, даже показания некоего Марка из топозерской обители, якобы побывавшего в Беловодье. И я снова про себя удивился таланту Учителя окружать себя людьми глубокими, многознающими, далекими от пронырства, торгашества и суеты. Казалось, как в древних житиях, он очертил вкруг себя круг, через который не могла перешагнуть никакая нежить и нечисть. Увы, о себе самом сказать такое я не мог…

— Я удивился, признаться, вашему быстрому приезду, пан Преображенский, — сказал Зденек, не поворачиваясь от руля.

— Зовите меня, пожалуйста, просто Олегом, — отвечал я и, когда он кивнул, спросил: — В каком смысле удивились?

— Видите ли, Олег, позавчера Сергей Антонович рассказал мне сон. Сначала он летел над Землей в ракете. Ракета остановилась в небе. Из круглого, большого окна он увидел реку. Над рекою стоял туман. Вы один сидели на раскопанном холме. Сообщили ему, что найдена сибирская Троя. И лунный календарь на бивне мамонта. Профессор просил вас приехать в Палермо. И вот вы уже здесь.

— Совпадение. Я не верю в вещие сны. Виза была готова еще неделю назад, — сказал я, бросив быстрый взгляд на Зденека.

— Вещий Олег не верит в вещие сны. Кстати, почему Олег — вещий? Вещать — значит говорить, да? Он красиво говорил?

Минут десять я невозмутимо растолковывал ему, как на лекции, происхождение слова «вещать».

— Теперь сами решайте, каким был князь Олег, — закончил я, — прозорливым, или предсказывающим будущее, или предусмотрительным, или долгоживущим, или поучающим. Кстати, у нас на Руси вещуньей называют ворону. Например: каркала б вещунья на свою голову. Или: вещунья море летала, да вороной вернулась.

Зденек осторожно дотронулся рукою до моей руки.

— Не обижайтесь на меня, Олег. Иногда в жизни спасает только шутка. Когда увидите колючую проволоку вокруг Сигоны, согласитесь со мной.

— А когда я увижу эту проволоку? — вырвалось у меня.

— Через четверть часа. Сигона рядом с Чивитой. Точнее, Чивита над Сигоной.

Так вот отчего разъехалась экспедиция!.. Жаль, что Учитель вчера ой этом не сказал. Да и я хорош гусь, вернее, не гусь, а ворона. Кто мне мешал в гостинице постоять в холле перед огромной разноцветной картой Сицилии? Надо немедленно купить путеводитель…

Чем ближе к морю, тем чаще унылый пейзаж оживлялся ползущими по склонам виноградниками, зарослями фисташковых деревьев. На Сицилии нет озимых, и желтые скошенные поля нигде не прерывались островками зеленых побегов.