Искатель, 1980 № 06 - [21]

Входя в кабинет, Баремдикер поздоровался, но Грюндлер ему не ответил.

— Кого вы ночью привезли в лабораторию? — резко спросил он.

— Мужчину и женщину. Как и приказывал доктор Штайниц…

Грюндлер усмехнулся:

— Вы привезли им наших агентов!

— Не может быть! — вскрикнул Баремдикер. — Тут какая- то ошибка!..

Грюндлер, довольный, что одним ловким ходом сбил спесь с кичливого баронского сынка, потребовал подробного объяснения случившегося. Баремдикер, мучительно напрягая память, рассказал, как выполнял приказ доктора Штайница, умолчав лишь о сделке с Циммерманом.

— Почему же вы взяли мужчину и женщину из отряда славянских рабочих, а не из второго лагеря, где люди специально подготавливались к экспериментам?

— Они больше подходили по кондиции к требованиям доктора Штайница, — растягивая слова, ответил Баремдикер.

— Кто вам помогал?! — угрюмо спросил Грюндлер.

— Циммерман…

Вот она, ниточка! Грюндлер торопливо лажал кнопку звонка.

— Циммермана ко мне! — крикнул дежурному офицеру. Войдя в кабинет, Циммерман прищелкнул каблуками и вытянул руку в фашистском приветствии.

— Расскажите об истории с Луковскими, — строго спросил Грюндлер.

Циммерман ждал этого вопроса.

— С какими Луковскими? — переспросил он.

— Нашими агентами…

Циммерман старательно выпучил глаза.

— Разве Луковские работали на нас?! Жаль, что не знал. Мне так недоставало своих в отряде…

— С какой целью вы это сделали? — прервал его Грюндлер.

Циммерман рассказал, как было дело.

— Начальник концлагеря решил взять для опытов моего первого помощника Лукашонка и его невесту. Но вы же знаете, господин оберштурмбаннфюрер, что есть приказ о строительстве объекта. А у меня забирают специалистов. Когда приезжал мой однокашник полковник Краузе, он строго потребовал ускорить строительство. Вот я и попросил не брать Лукашонка.

— Что вы скажете, Баремдикер? — спросил Грюндлер.

— Все это правда, — потупился начальник лагеря. — Я был не прав, когда хотел взять Лукашонка. Этим специалистом доволен и командир строительной бригады, и я решил…

— Все ясно, — не стал больше слушать Баремдикера Грюндлер, — я вынужден арестовать вас обоих.

— Яволь, оберштурмбаннфюрер! — вытянулся Циммерман, понимая, что едва ли ему удастся вырваться на свободу.

Баремдикер стоял белый как стена.

16

Оберштурмбаннфюрер СС Грюндлер горделиво считал, что он досконально знает окутанную ореолом тайны и романтики историю мирового шпионажа. Нет, он не собирался стать профессиональным разведчиком. Он мечтал о карьере более скромной и менее популярной, карьере контрразведчика, где, как он считал, ему особенно пригодились бы богатые познания.

Однако судьбой Грюндлера распорядился Кальтенбруннер, посчитав, что его родственнику больше подходит служба в эсэсовских частях, чем в гестапо. Спорить с Эрнстом было бесполезно. Сейчас у Грюндлера появилась счастливая возможность доказать, что Кальтепбруннер явно недооценил его возможности. Шутка ли, разоблачить превосходно законспирированного агента «Интеллидженс сервис». А что Баремдикер английский разведчик, он уже нисколько не сомневался. Все улики были против него. Видимо, он был завербован еще во время учебы в колледже.

Грюндлер не был уверен в том, что Циммерман связан с Баремдикером, но и этого варианта не сбрасывал со счетов. Само собой разумеется, они действовали не одни, у них должны быть связные. Он срочно вызвал из Берлина две машины с радиопеленгаторами в надежде, что связные, узнав об аресте своих шефов, попытаются выйти в эфир и сообщить о случившемся. В отряде славянских рабочих Грюндлер на всякий случай увеличил охрану.

Ночь для Грюндлера прошла беспокойно. Он то и дело пил горячий кофе, чтобы приободрить себя. Сам он не любил заниматься черным гестаповским делом, предоставив его своим молодчикам, истосковавшимся по настоящей работе.

Результат ночного допроса обнадеживал. Баремдикер сознался, что на питании подопытных лагеря № 2 он сэкономил не одну тысячу марок, которые положил в свой карман. Во всем остальном гауптштурмфюрер отрицал свою вину. Но это не смущало Грюндлера: сознался в одном, сознается и в другом. Упорство Баремдикера только еще больше убеждало в том, что английская разведка — а только она могла заслать на такой важный объект своего агента — выше всяких похвал. Но тем выше честь для Грюндлера.

Три дня и три бессонные ночи провел он за допросами. Дело заходило в тупик. Циммерман упорно стоял на своем. Радиопеленгаторы не обнаружили никаких радиосигналов, посылаемых в эфир. А в РСХА проявляли нетерпение, требовали доклада, и Грюндлер решил передать «английского разведчика» Баремдикера и его помощника Циммермана в руки группенфюрера СС Мюллера. Пусть гестапо выколачивает из них признание.

Двуколка с шумом подкатила к баракам, возле которых Ладушкин распределял людей на полевые работы. Сердитый управляющий имением баронессы со злостью набросился на него:

— Почему на ферме беспорядок? Коров пастись выгнали на десять минут позже… Что у вас там за бездельники?!

— Я все выясню и доложу вам, господин управляющий, — ответил Ладушкин, — не извольте беспокоиться…

— Сейчас надо принимать меры! Едем на ферму, — потребовал Фехнер.