Искатель, 1980 № 04 - [21]

— Измена, други! — крикнул он двум своим дружинникам, поджидавшим неподалеку с конями в поводу. — Быстрее к князю!..

Он прыгнул в седло, и тотчас в дерево рядом с ним впилась стрела. Подняв коня на дыбы, сотник втянул голову в плечи и оглянулся. Оба его дружинника лежали в траве, сраженные стрелами.

Не раздумывая, Андрей бросил коня на сплошную стену кустов, что высилась впереди. Но было уже поздно: несколько стрел впилось в конский круп, и лошадь стала медленно заваливаться на бок. Андрей успел соскочить на землю и даже выхватить меч, но брошенный из-за соседнего дерева аркан обвился вокруг шеи.

— Вяжи его крепче! — весело крикнул старший сын боярина Векши Николай, подъезжая к лежавшему на земле сотнику, на котором уже сидело несколько боярских дружинников.

- Этого удальца я знаю, встречал не раз. За такой подарок боярин Адомас спасибо скажет.

Сотника Андрея развязали лишь после того, как втащили в дом мельника Путяты и поставили перед столом, за которым сидел боярин Адомас.

— Здравствуй, здравствуй, — дружелюбно сказал Адомас, кривя губы в улыбке. — Как видишь, знаю я тебя, да только сейчас бог привел свидеться. Ну чего молчишь? Думаешь, буду выпытывать? Приготовился небось к дыбе да огню с железом? А мне ничего от тебя не надо. Потому что я все наперед знаю: и зачем твой князь Данило с боярином Боброком в этом лесу, и где они устроили свою засаду. Все известно мне, русский сотник Андрей. Потому и стоишь ты сейчас безоружный передо мной. Потому и не будет в живых к заходу солнца ни твоего князя, ни московского боярина Боброка.

Он пристально взглянул на сотника, забарабанил пальцами по столу.

— Не нужен ты мне, и отправлю-ка я тебя в подарок боярину Векше. Знаю, есть у него счеты к твоему князю, да и к тебе тоже. Пусть разбирается…

Оставшись один, боярин устало откинулся спиной к стене, подставил лицо теплым лучам солнца, прикрыл глаза. Несмотря на усталость и одолевающую из-за бессонной ночи дремоту, настроение у него было хорошее.

Этому были причины. Уже в тот день, когда боярин Векша вручил ему в руки ханскую грамоту и рассказал историю о том, как он случайно наткнулся а лесу на казачий отряд и отбил ее, Адомас уже тогда ничему не поверил. Через своих людей, что были у него в усадьбе Векши, он узнал о ночном приезде атамана Дороша к своему бывшему боярину, и о встрече, что состоялась между ними на следующий день у старого дуба на поляне, и о неудавшейся засаде. Адомас не сомневался, что Векша получил эту грамоту от Дороша, но только не в бою, а обменяв ее на коня и шлем. Итак, судьба грамоты для Адомаса была ясна, понятно было ему и вранье тщеславного и глуповатого боярина Векши, но вот поступок дерзкого и бесстрашного атамана степных разбойников Дороша был Адомасу не совсем понятен.

И он, правая рука великого литовского князя, был вынужден заняться более чем скромной особой бывшего беглого смерда, а теперь атамана так ненавистной ему воинственной русской степной вольницы. Опять-таки через своих верных людей, которые были у него везде, Адомас узнал, что атамана Дороша в последнее время несколько раз видели с дружинниками князя Данилы, а один раз даже с воинами, по одежде и говору напоминающими московитов князя Дмитрия. Все это заставило боярина задать себе вопрос: а по своей ли воле и разумению напал атаман на татарское посольство, так ли уж случайно попала к нему Мамаева грамота? Но если атаман не по своей воле напал на посольство, то почему отдал он грамоту в руки боярина Векши, своего бывшего хозяина, заведомо зная, что в конце концов она очутится у великого литовского князя, то есть у того, кому и предназначалась?

Много думал об этом Адомас, много было в его голове разных догадок и предположений. И в результате однажды вечером перед русским князем Данилой предстал боярский конюший с вестью об измене княжеского воеводы Богдана,

Адомас открыл глаза, взглянул на висевший над лесом блестящий шар солнца. Протянув руку, взял со стола серебряный колокольчик, громко позвонил.

— Коня! — резко бросил он появившемуся в дверях слуге…

13

Прислонившись к стволу дерева, Боброк рассеянно наблюдал за тем, как спешившиеся дружинники, подрубали и подпиливали деревья, стоявшие у лесной дороги. Они делали это так, чтобы в нужный момент деревья можно было легко свалить.

— Дело к тебе, — сказал князь Данило, подходя к Боброку с несколькими дружинниками. Он вытолкнул вперед человека, у которого на поясе болтались пустые ножны.

— Я сотник Кирилл из Дружины боярина Векши, — сказал человек. — Того самого русского боярина, что продал свою душу дьяволу и литовскому Ягайле. Я искал тебя и князя Данилу…

— Откуда ты узнал, что мы здесь? — перебил его Боброк.

— Вы здесь только несколько часов, а я уже двое суток. Вы только начали устраивать свою засаду на татарское посольство, а боярин Адомас и мой хозяин уже давно устроили для вас ловушку. Вот я и прискакал, чтобы предупредить.

— О чем ты говоришь, сотник Кирилл?

Пленник поднял голову, взглянул на высокое солнце.

— Я понимаю твое недоверие ко мне, боярин, но нет времени для долгих объяснений. Вы устроили засаду сегодня, а боярин Адомас со своими воеводами сделал это же два дня назад. За твоей спиной более полутысячи литовцев, а неподалеку еще два раза по столько. Адомасов конюший, что завел вас в этот лес, изменник, и сейчас мертв мельник Путята, а у литовского отряда все кони целы. Два ваших воина, что следили за мельницей, убиты, а сотник Андрей в руках Адомаса…