Искатель, 1975 № 05 - [5]

2

Лишь поздно вечером попал Игорь Васильевич в маленький уютный номер лужской гостиницы. Белянчиков пошел ночевать к своему старому приятелю Шакутину. Корнилова они не звали — знали, что шеф строго придерживается правила — у подчиненных никогда не ночевать и не столоваться.

Игорь Васильевич расстелил постель, но не лег. Сидел у стола, курил. Рассеянно глядел в окно, где в красновато-желтом свете уличных фонарей крутилась шальная снежная заверть. Дело, ради которого Игорь Васильевич примчался сюда из Ленинграда, закончено. Но этот убитый на лесной тропе… Нет, Корнилов не мог себе позволить уехать, не организовав розыск убийцы.

На вопрос Белянчикова, не думает ли он, что это дело рук Полевого, Корнилов только руками развел. С одной стороны, Санпан вчера, приблизительно в то же время, когда был убит лыжник, ходил встречать какого-то кореша. Но якобы не встретил. А может быть, встретил? И всадил этому корешу пулю? Ради чего? Ведь даже деньги не взял. Старые счеты? Поехал бы этот кореш в такую глушь на свидание с Санпаном, если бы между ними кошка пробежала! Белянчиков, настаивая на версии «Санпан», говорил, что, застрелив человека, Полевой не ограбил его потому, что испугался. За лыжником кто-то шел: Санпан мог услышать и убежать. Логично? Логично-то логично. Но мог ли Полевой предполагать, что в кармане у лыжника лежат сто тридцать рублей? Белянчиков твердил:

— Санпан спился. Стопроцентный алкаш. Такой может и за рубль человека прикончить. Лишь бы на бутылку собрать. А может, все-таки ухлопал знакомого? Счеты свел?

— Над этими версиями надо работать, — соглашался Корнилов. — Но только как над одними из многих. Не очень-то верится мне, что Полевой убил. И второй человек… Куда он делся? Проверка на станции показала, что с поезда, который прибыл на Мшинскую в пятнадцать часов, сошло человек двенадцать. Но только двое двинулись по тропе к лесу: один — на лыжах, другой — пешком. Кто был этот второй? Местный? Приезжий? Кузнец Левашов из деревни Пехенец, у которого вечером провели обыск, заявил, что никогда не покупал пистолет у Иванова — под этой фамилией он знал Санпана. И слыхом не слыхал о том, что у Санпана есть оружие. Значит, пистолет у Полевого? Значит, он был вооружен, а только обманывал Сестеркину? Сам он до сих пор не протрезвел.

«Дело довести до конца должен я, — решил наконец Игорь Васильевич. — Утром позвоню начальству, доложу обстановку. Попрошу разрешения остаться еще на день. Вместе со следователем прокуратуры организую розыск». Он встал, закурил. Ему вдруг отчетливо представилось тупое, бессмысленное лицо Полевого. «Водка, она и из бандитов веревочки вьет». И тут же он подумал об убитом. Вот и еще одна трагедия… Нет человека. Кто он? Какие земные дела его остались невыполненными? За долгие годы работы в уголовном розыске Корнилов так и не привык воспринимать чужую смерть спокойно. Научился лишь сдерживаться, не показывать окружающим, что каждый раз переживает убийство как личную трагедию. И он никогда не позволял себе думать о погибшем как о неудачнике. От сочувственно произнесенного слова «бедолага» Корнилова коробило. Он относился к смерти серьезно.

…Днем, когда Игорь Васильевич с участковым пришли из Владычкина к лесу, туда, где был убит лыжник, следователь прокуратуры уже закончил осмотр места происшествия, тело было отправлено в районную больницу. Лишь на опушке у большого костра сидели на поваленной ели двое мужчин, что-то жевали. Увидев Корнилова с участковым, они поднялись, подошли.

— Товарищ подполковник? — спросил хрипловатым голосом один из них, крепыш в овчинном полушубке.

— Он самый!

— Старший оперуполномоченный Клюев, — отрапортовал крепыш. И кивнул на второго: — Оперуполномоченный Чернышев.

Игорь Васильевич пожал им руки.

— А следователь с экспертом уехали, — сказал, словно бы извиняясь, Клюев. — Просили передать, что стреляли из винтовки или карабина. Пулю извлекли. Сняли слепки следов ног. Каликов говорит — женские. — Крепыш запнулся. — Каликов — это следователь, товарищ подполковник.

— Понял, — мрачно сказал Игорь Васильевич. — Негусто.

Участковый показал Корнилову место, где лежал убитый. Вокруг было очень натоптано.

— Что они тут, хороводы водили, что ли? — рассердился Корнилов. — Большие ученые они у вас.

Он пошел по тропе — поискать, нет ли окурка, не зацепилась ли где за кусты нитка от одежды… В лесу было мрачновато — уже начинало темнеть.

«Почему убийца не стрелял в лесу? — мелькнула у него мысль. — Ведь что, кажется, проще и удобней — стрелять в лесу».

— Василь Васильевич, — окликнул он участкового, шептавшегося с Клюевым. — Ты окрестности-то осматривал?

— Осматривал, товарищ подполковник. — Вид у участкового был понурый, и Корнилов подумал о том, что лейтенант, наверное, переживает и за то, что убийство произошло на его участке, и за то, что раньше не знал ничего о Санпане, проживавшем у него под носом.

— Пойдем пройдемся еще разок там, где ты ходил, лейтенант. — Игорь Васильевич обнял его дружески за плечи. — Посмотрим, пока совсем не стемнело, что тут и как.

Они двинулись по старому следу, глубоко проваливаясь, цепляясь за маленькие елочки. Круг получился довольно большой, но, как ни всматривался Корнилов, снег лежал девственный, нетронутый. Только в одном месте напетлял заяц.