Искатель, 1975 № 03 - [18]

— Чтобы дать противнику откатиться?

— Остаткам противника, я надеюсь. А с ними справятся и резервы дивизий — они же будут восстанавливать положение. Иначе все перепутаем.

Начальник оперативного отдела критически осмотрел карту и словно нехотя согласился:

— Пожалуй… Усложнять задачу и, следовательно, управление не следует.

— Ну вот и заметано, — кивнул командарм и спросил: — Полковник Петров здесь?

— Так точно, — выдвинулся вперед Петров.

— Такой вариант устраивает?

— Так точно.

— Вызывай группу, ставь задачу… Нет. Задачу поставлю сам.

— Слушаюсь, — козырнул Петров и круто, может быть, слишком бойко для своих лет и своей излишне плотной комплекции повернулся. Он тоже все эти часы жил ожиданием особых событий, но не мог позволить ослабить нервное напряжение: для него начинались самые горячие дни. Командарм остановил его.

— Как с Лебедевым? Не поправился?

Полковник опять развернулся и доложил:

— Вместо майора Лебедева вызвал капитана Маракушу, который выехал в часть для подготовки групп.

— Это хорошо… А вот Лебедев… Трудно вам будет без него… Узнайте и доложите.

— Слушаюсь.

Командарм отдал еще несколько распоряжений, выслушал еще несколько докладов и, когда в комнате остались только генерал Добровольский и начальник штаба, сказал:

— Верховный приказал готовиться к наступлению в общем направлении на С. Фронту подбрасывают танки.

— Разбогатели, — усмехнулся Добровольский. — И на юге ведем наступление, и нам подбрасывают, а не берут, как раньше.

— Да. И, возможно, подбросят авиации. Снаряды будут. Наш план утвержден, но приказано не зарываться — побаиваются эсэсовской дивизии. Это, как ни крути, сила.

— Как дела на юге? — спросил начальник штаба.

— Пока продираются. Противник вводит резервы.

— Хорошо бы… — начальник штаба не договорил, но командарм отлично его понял: слишком много раз они проигрывали на карте различные варианты будущего наступления.

— Уж куда лучше! Но как сделать, чтобы заставить их перебросить эсэсовцев на юг?

— Доказать, что они здесь не требуются? — усмехнулся Добровольский.

— Понимаешь, в чем трудность? В мере. Возьмешь сверх меры и докажешь, что мы тут слабенькие, — противник как раз и бросит ее в бой против нас, чтобы оттянуть наши резервы от юга. Докажешь, что сильные, он опять же оставит дивизию.

— И что же предпримем?

— Соберем Военный совет и посоветуемся, как ввести противника в заблуждение… в меру. В самую меру! Так, чтобы он поверил: мы, конечно, достаточно сильны, чтобы отразить любой удар, но все еще слабенькие, чтобы наступать самим. И делать все это нужно быстро. Судя по некоторым данным и ориентировкам, дня через три на юге наступит перелом. Я знаю те места и думаю, что вскоре у противника не останется рубежей, на которых он мог бы организовать серьезную оборону. Значит, может начаться общий отход. В этих условиях потребуются резервы. Недаром нам дана всего неделя на подготовку. Вверху, по-видимому, тоже на это рассчитывают. Значит можно надеяться, что через три-пять дней эсэсовцы либо уйдут на погрузку, либо начнут движение к линии фронта — к этому времени скрыть подготовку к наступлению по всему нашему фронту мы, естественно, не сможем. Вот почему одной из основных задач разведки становится слежка за главным резервом на этом участке — танкистами-эсэсовцами.

Разведчики Матюхина прибыли к дому командарма через полчаса. Когда их проводили через сенцы, все четверо сутулились — хотелось стать тоньше и ниже, чтобы, не дай бог, чего-нибудь не задеть.

В светлой комнате перед длинным столом, за которым сидели двое пожилых, в понимании разведчиков, военных (поначалу от волнения ребята не разобрались, кто они по званию), а какой-то невысокий, поджарый генерал стоял у окна, напряжение стало просто невыносимым. Но военный в расстегнутом кителе неторопливо застегнул пуговицы, вздернув строптиво и властно подбородок, поднялся во весь свой немалый рост и улыбнулся.

Улыбка показалась хорошей, доброжелательной и сдержанной. Командарм вышел из-за стола и стал пожимать руки каждому. Это и вовсе расслабило ребят, сняло нервное напряжение.

— Задача, товарищи, такая: проникнуть в тыл врага — как и где, уточните позже с полковником Петровым — и там не сводить глаз с эсэсовцев. Подойдите к столу. — Командарм показал на карту, — Они вот здесь. Целая танковая дивизия. Что нам от вас нужно? Ни в какой бой не вступать, сидеть или ползать смирненько и следить, как ведут себя эсэсовцы. Если они двинутся к железной дороге — вот к этой, — дать знать. Если они начнут выдвигаться по одной из этих дорог к фронту — тоже дать знать. Каким образом? Опять-таки договоритесь с полковником. Думается, рации вам не потребуется. За рациями противник очень уж охотится. Если в момент вашего пребывания в тылу начнутся большие бои, действовать по своему усмотрению: либо выходить к своим, либо отходить к партизанам — уточните особо. Но мне важно главное — следить за эсэсовцами. Ради этого я вас и посылаю. Понимаете, насколько это серьезно, если задачу ставлю лично?

Трое кивнули, и только Гафур вытянулся и громко доложил:

— Так точно, товарищ генерал.

Командующий с легкой улыбкой посмотрел на Гафура, потом внимательно оглядел остальных и тут только увидел, что в руках у Грудинина снайперская винтовка.