Искатель, 1975 № 01 - [57]

— Планчик?

— Ну да. Ты, Ефрем Сидорович, когда говорил, очень уж точно пальцами показывал, где на Хребтовой сопке костры видел. Будто по бумаге.

— Ишь ты… — покрутил головой Шаповалов.

— И планчик-то, пожалуй, у тебя в кепочке лежит.

— Ей-ей, в кепочке, — рассмеялся охотник и достал сложенную по-солдатски газету для самокруток. Развернув лист, Шаповалов оторвал клочок, на котором были нарисованы характерные очертания Хребтовой, а на склонах ее обозначения трех плантаций. — Ружьишком-то, поди, балуешься, Семен Васильевич. Самая пора.

— Спасибо за совет, — кивнул старший лейтенант. — Давно вволю не охотился. Придется лицензию взять, да и мясца на зиму подкоптить. Коли тревога напрасная, то на обратном пути в самый раз выйдет.

— А сумеете?

— Наловчился, Ефрем Сидорович…

И они распрощались, довольные друг другом.

Над сопками догорал закат, и хребты против его света гляделись черными, плоскими. Лишь вдали, на склоне увала, остро и колюче лучился огонек, словно звезда в кромешную ночь. Зудела мошка. Из тайги тянуло холодком.

Войдя после беседы с Шаповаловым в дом, Семен прошел в кухню и стал собирать котомку. Стеша оторвалась от книги.

— Как раз и ужин готов, — сказала она, еще во время раз говора ее мужа с охотником догадавшись о скором его уходе.

Семен, прекрасно зная, что ужин готов давно и его надо, пожалуй, разогревать, ответил:

— Заговорились малость.

— Ты ватник все же возьми…

— Придется. За десять дней погода десять раз перемениться может.

— Чай не забудь, — улыбнулась Стеша. Она легко и быстро ходила по избе, и как-то само собой у нее получалось, что ни тарелка не загремит, ни ложка не звякнет. И все спорилось в ее руках. Намек на единожды забытый Шуховым чай звучал не упреком, а напоминанием о том времени, когда Шухову после женитьбы надо было отправляться в тайгу надолго, и он знал, что встреча с браконьерами может быть опасной, очень волновался потому за Стешу, а она, ничего толком не ведая, переживала первую разлуку.

Они сели за стол. Семен с удовольствием смотрел на прибранную, подтянутую по-городскому жену, на ее светлые волосы, расчесанные на прямой пробор и опускавшиеся к щекам гладкой волной, на смелый разлет ее бровей и карие глаза. Перед расставанием в душе Семена поднималась как бы теплая волна удивления, что вот эта женщина, лучше и краше которой он не встречал, его жена. Она будет ждать его и волноваться за него. И вообще, что бы он делал без нее, вот этой женщины с теплыми глазами, ловкой и гибкой. И как всякий раз, Семен ощутил невероятность самого своего существования без Стеши.

Не желая оставаться в плену чувств, инспектор спросил жену:

— Что за человек Комолов, по-твоему?

— Какой он ученик?

— Разве это не одно и то же?

— По-моему, нет. Ученик, пожалуй, первая профессия. Человек в классе приобщается к труду, систематическому, серьезному, — как бы размышляя сама с собой, проговорила Стеша. — Бывает эгоист до мозга костей, честолюбец из честолюбцев — отличный ученик. А хороший парень, который никогда не оставит товарища в беде, чуткая душа, не умеет сосредоточиться, неорганизован. Значит, и недисциплинирован, не прилежен, хоть и способен.

— Хорошо, — терпеливо сказал Семен. — Каков ученик Комолов?

— Любит труд. Математический склад ума. Порой старается сделать общие выводы на явно недостаточном основании. Вдумчив, но не очень наблюдателен.

— Ну, а человек? Каков он как человек?

— Любовь к обобщенности, к окончательным, для себя хотя бы, выводам может сыграть с ним злую шутку.

— Значит, «человек» и «ученик» почти одно и то же.

— Именно почти. Характеристика ученика — констатация фактов, их сумма. Вопрос «каков человек» — прогноз. И если спрашиваешь ты, прогноз для крайних ситуаций. Человек может прекрасно трудиться, быть умницей и спасовать, оказаться вороной, что уронила сыр, при испытании на славу, на принципиальность, достоинство, наконец. Понимаешь, прогноз — степень качеств, их проекция на будущее, взаимодействие фактов. Тут можно лишь предполагать, что Комолов устойчив в крайних ситуациях. Но способен пренебречь мелочью, с его точки зрения.

— А какова его «точка зрения»? — поинтересовался Семен.

— Я могу судить только по его отношению к труду.

— Замкнулось «колечко»… — вздохнул Семен.

— Что поделаешь, милый, в жизни, в поведении человека всегда присутствует незамкнутость, соотношение неопределенности. «Колечко», как ты говоришь, создается в силу закона. Да и он рассматривает факты неоднозначно. Убийство по неосторожности, при отягчающих обстоятельствах…

— И на том спасибо науке, — улыбнулся Семен. — Умница ты моя!

Выйдя из-за стола, Шухов не смог бы вспомнить, что он ел за ужином. Впрочем, он и не задумывался над этим.

В райотделе, куда Шухов позвонил поутру, весьма заинтересовались сигналом Шаповалова, но и явно разочаровались, когда участковый инспектор сказал, что данные еще не проверены. Семену Васильевичу предложили подослать вертолет, чтоб побыстрее добраться. Однако старший лейтенант попросил разрешения самому провести разведку. Ведь Горное было ближайшим населенным пунктом к Хребтовой, а гонять вертолет попусту — дело накладное.