Искатель, 1974 № 02 - [57]
На том же совещании, проходившем в обстановке, чрезвычайно тягостной и полной разочарования, выяснилось пресловутое печальное обстоятельство, которого никто до сих пор не замечал. С несомненной готовностью принимая информацию Мая и аккуратнейшим образом подтверждая ее получение, обитатели другого мира ровно ничего не сообщали о себе. Правда, достаточно красноречивым был факт того, что они решили в самом начале Контакта простейшую алгебраическую задачу, предложенную им Разведчиком. Но это ни о чем не говорило, потому что еще раньше они подтвердили свою способность принимать и расшифровывать мыслеизлучения — куда более веское доказательство весьма высокого уровня развития. Что же касается лица на экране, то теперь Май, особенно остро переживавший неудачу, окончательно уверовал в его иллюзорность.
Совещание было долгим и невеселым. Его результатом и явилось решение предпринять последнюю попытку — еще три витка по орбите спутника, куда, обнаружив Броню, вернул Разведчик свою капсулу; если обитатели этого таинственного мира, замкнувшегося в себе, сами не выкажут стремления установить с пришельцами Контакт, значит, он не удался. Экспедиция покинет пределы Системы — таково требование Устава.
Подходила к концу ночь. Приближалось время второго, предпоследнего цикла связи с планетой.
Май открыл глаза и вопреки обыкновению не сразу включился в действительность. Слишком сильны и глубоки были его сны, потому что Май был рожден художником.
Он сделал над собой усилие, вновь стал Разведчиком, взглянул на экран и замер.
Черная выжженная пустошь была перед ним, кривилось обугленной рукой уцелевшее деревце, стояла на пороге разрушенного дома мать, и ее сухие губы беззвучно кричали: «Нет!». Потом она медленно отняла от лица руки, обхватила голову подростка, в котором Разведчик узнал себя.
Он явственно ощутил тонкий аромат фиалок и, не помня себя, ударил по клавише связи с кораблем.
— Капитан, — закричал Май, — капитан!
— Спокойно, мальчик, — отчетливо сказал ровный голос Фирна. Он звучал слишком ровно, и от этого у Мая почему-то запершило в горле.
— Капитан, — хрипло произнес он и, откашлявшись, продолжал звонко и радостно: — Они говорят со мной, хотя я… я просто видел это во сне…
— Не волнуйся, Май. Они принимали все, что ты видел во сне. Должно быть, ты видел это очень ярко и переживал слишком сильно. Излучатель не понадобился. Ведь ты рожден художником, Май, а главное — ты сам прошел через все это… А теперь, — тон Фирна изменился, — готовься к полету. Они ждут нас.
— Но, капитан… значит, мы все-таки с самого начала ошибались. Значит…
— Да, Май. Это значит, что универсален не язык математических формул, что убеждает не безупречность логических построений. Мы доказывали им, что пришли с миром, ибо знаем, что несет с собою война, и забывали о главном. Ведь логика мертва в силу своей природы. Недаром ее построения так часто бывают ложны, а иногда я даже думаю: не родилась ли она первоначально как оружие обмана?.. Кроме того, я видел улыбку на том лице, о котором ты умолчал…
Май опять перестал быть Разведчиком.
— Я думал… — смешался он.
— Понимаю, Май, — серьезно сказал капитан. — Дело не в этом. Просто, увидев улыбку, я поверил, что Контакт все же возможен. Там, где есть юмор, всегда найдется путь к взаимопониманию… Но хватит. Ты готов?
— Я готов, капитан.
…До границы, где начиналось гравитационное поле планеты, оставалось еще далеко, но Разведчик, направлявший полет капсулы, был уверен, что Брони больше не существует.
— Ну вот, — сказала девушка, чье лицо видел Май на экране. — Он уже близко, и защита снята. Корабль тоже вышел из дрейфа и направляется в наш район Системы. Как я рада, что предосторожность оказалась излишней! Подумать только — первый Контакт!
— И все же, — рассудительно отозвался старший диспетчер Станции наблюдения за Космосом, — вы проявили, Светлячок, недопустимое легкомыслие, показав свое изображение Разведчику.
Был он сухопар, обстоятелен в мыслях и действиях и очень дисциплинирован. А она отличалась порывистостью движений и яркой голубизной глаз — деталь, которая и позволила Маю мгновенно определить ее принадлежность к другому миру.
— Господи! — сердито воскликнула Светлячок. — Вам никогда не бывает скучно?
— Сколько раз, — наставительно начал сухопарый, — я советовал вам следить за своей речью. Это архаическое «господи»…
Но Светлячок непочтительно отмахнулась от начальства и совершенно непоследовательно, на взгляд последнего, сказала мечтательно и тихо:
— Только чувства никогда не лгут. Но подумать только: и им пришлось пройти через это…
А под горой, на которой стояла Станция, поспешно одевался в свой лучший праздничный наряд прекрасный город.
Земля готовилась к встрече первых пришельцев.
Владимир МИХАНОВСКИЙ
ЖАЖДА
Аппарат развернулся, выходя на финишную прямую, и вдали — наконец-то! — показался купол Большого Дэна, как всегда светящийся изнутри. Его пластиковая громада непринужденно возвышалась над разбросанными поодаль домами, погруженными в зелень, — обычными двухэтажными коттеджами окраины большого города.
Здесь Дэну было покойно. Он не выносил городской сутолоки — такой уж был у него капризный характер. Даже мелодичный посвист мопедов на магнитной подушке, посвист, неведомо как проникавший сквозь толстую оболочку купола, выводил Дэна из равновесия. Поэтому, собственно, его и перевели когда-то сюда, в царство просторных улиц, заросших серебристым вереском, и редких пешеходов — большей частью сотрудников биоцентра и Зеленого городка.
