Искатель, 1968 № 05 - [48]

И все же, когда уже казалось, что обвинитель не может привести никаких веских доводов, в ходе процесса наступил сенсационный перелом. Многочисленные меры, принятые для гарантии безопасности присутствующих на седьмой день процесса, обещали что-то необычное. На крышу здания суда поднялись полицейские снайперы, площадь перед зданием суда оцепили около ста полицейских, и в зал пропускали только по особым пропускам.

Незадолго до начала заседания произошел небольшой инцидент. Молодой человек с футляром для скрипки в руках неожиданно попытался прорвать цепь полицейских. С давних пор футляры для скрипок считаются в Америке чрезвычайно опасными предметами. Во всяком случае, в детективных фильмах в них находится по меньшей мере автомат с предохранителем, поставленным на боевой взвод. Вероятно, так думали и полицейские, несколькими ловкими приемами, «обезоружившие» подозрительного. Ко всеобщему удивлению, в футляре оказался не автомат, а обыкновенная скрипка. Молодой музыкант, недавно окончивший консерваторию и вынужденный работать за гроши в ночном баре, хотел пройти сквозь шеренгу полицейских только для того, чтобы сократить себе путь домой. Этот инцидент отвлек зевак от настоящей сенсации дня. К зданию, почти никем не замеченный, подъехал бронированный полицейский автомобиль. Из него вышли два немного испуганных, но в общем с виду безобидных человека. На них не было ни арестантских костюмов, ни наручников. Никто не понял, почему их доставили с такой помпой. Несколько чиновников уголовной полиции своими фигурами загородили неизвестных от посторонних взглядов и быстро провели их в здание суда.

В зале запаздывание начала заседания вызвало нервозность. Боннано беспокойно беседовал со своими адвокатами, прокурор прохаживался между своим местом и входом в зал. Председатель суда несколько раз спросил его, когда же можно будет продолжить заседание. Прокурор встал на свое место и взял слово только после того, как один из чиновников суда сделал ему какой-то знак рукой.

— Ваша честь, я прошу меня извинить за задержку начала сегодняшнего заседания и позволить вызвать двух свидетелей, имена которых я до сих пор не назвал суду, поскольку жизни этих людей угрожает серьезная опасность. Речь идет о Билле Керре и Роджере Спилсбюри.

Джозеф Боннано и его адвокаты не успели прийти в себя, как в дверях появились заботливо прикрытые агентами уголовной полиции: человек, труп которого, по сообщениям американских газет, был обнаружен без головы и кистей рук, и вместе с ним его мнимый убийца, якобы застреленный полицейскими в момент задержания.

Репортеры бросились к телефонам, чтобы передать сенсационные сообщения, и заявили категорический протест, когда их отказались выпустить из зала. Прокурор Кимбелл вежливо извинился перед ними и попросил снизойти до понимания мер, предпринятых им ради безопасности свидетелей. Извинившись также за мистификацию прессы мнимым убийством Билли Керра и гибелью Роджера Спилсбюри, прокурор обратился к присяжным:

— Я прошу вас, дамы и господа, понять мое необычное, возможно, и недопустимое поведение. Я должен был поступить так хотя бы ради того, чтобы дать вам возможность, наконец, вынести справедливый приговор подсудимому;

Четыре адвоката обвиняемого сидели неподвижно в своих кожаных креслах. Боннано пребывал на широкой скамье подсудимых с настороженным выражением лица.

Первым для дачи показаний вызвали Роджера Спилсбюри. Он положил руку на Библию и присягнул, что будет говорить «перед судом правду и не что иное, как только правду». Прокурор начал допрос:

— Правда ли, господин свидетель, что в сентябре этого года вы позвонили мне в прокуратуру по телефону? Скажите, ка кого числа это было?

— Это было двенадцатого сентября. В шестнадцать часов, — ответил Спилсбюри дрожащим от волнения голосом.

— Зачем вы это сделали?

— Я хотел с вами встретиться в каком-либо укромном местечке вне Нью-Йорка.

— Почему вы хотели встретиться со мной в укромном месте, а не в прокуратуре?

— Я не хотел, чтобы нашу встречу наблюдал кто-нибудь другой.

— Состоялась эта встреча?

— Да, в тот же вечер, в двадцать один час.

— Что вы рассказали мне тогда?

Спилсбюри помедлил, взял стакан воды, стоявший на столике, смочил пересохший рот и ответил:

— Я дал показания.

– Против кого были направлены эти показания?

— Против Бананового Джо.

— Вы хотите сказать — против подсудимого Джозефа Боннано?

Спилсбюри утвердительно кивнул.

— Что было основным в этих показаниях?

Свидетель кинул беспокойный взгляд на подсудимого и торопливо сказал:

— Банановый Джо дал мне задание пришить Билли Керра…

— Что вы понимаете под словом «пришить»? Вы хотите сказать, что должны были убить Билли Керра?

Прежде чем Спилсбюри успел ответить на этот вопрос, один из адвокатов взял слово:

— Я протестую, ваша честь! Прокурор задает вопросы о действиях, не имеющих отношения к данному процессу.

Судья дружелюбно кивнул ему головой и обратился к прокурору:

— Вы в самом деле хотите вести речь о действиях, не являющихся предметом обсуждения на данном процессе?

— Ваша честь, я прошу аннулировать мой вопрос, — ответил прокурор и стал перелистывать свой блокнот, как будто собирался спросить свидетеля о чем-то другом. На самом же деле он пытался сформулировать вопрос, на который Спилсбюри дал бы ожидаемый от него ответ.