Искатель, 1967 № 05 - [15]

— Что? — неожиданно перебил его Тарасов. — В Новороссийск? Так оно уже ушло.

Романов, роняя стул, поднялся.

— Как?..

Тарасов, поднимаясь за ним, сказал:

— Ушло. Час назад, я сам был на причале…

* * *

В это же время Ремизов, разыскав начальника Таганрогского порта, гремел во всю силу своего недюжинного баса:

— Где судно, что идет в Новороссийск? Почему оно ушло сегодня?

Начальник Таганрогского порта выслушал его, обескураживающе улыбнулся белозубой улыбкой, сказал:

— А ты что орешь, браток? Скажи — кто ты? Что случилось? А так мы не договоримся…

Ремизов осекся на полуслове и полез в карман за мандатом.

Через пять минут Ремизов и начальник порта, присев в тени, говорили уже спокойно.

— Я неделю как командую здесь, — сказал начальник порта, — окружком партии направил. Суда простаивали месяцами… А с твоим судном… Груз был в половинном комплекте. Часть здесь, а часть в Ейске. Людей свободных — ни одного. Краник, — начальник показал в даль причала, — вон видишь, единственный, и тот под погрузкой. От нас до Ейска угля судно сожжет на три копейки. А там люди сейчас простаивают. Судно они в Ейске загрузят, и оно вернется. Порожний рейс плевый, а во времени мы суток двое выиграем. Вот так… Соображаешь?

— Так, — сказал Ремизов, понимая уже, что этого парня, видно делового не по годам, надо не ругать, а хвалить. — …А ты на судне был перед отплытием?

— Конечно, — сказал начальник порта, — сам грузил.

— Посторонних не заметил?

— Не понимаю.

— Ну, кто-нибудь, кроме команды, не ушел на судне?

— Не думаю, — сказал начальник порта. — А в чем дело?

Ремизов поднялся.

— Не могу я сейчас тебе многого сказать, товарищ… Но важно знать, ушел ли кто-нибудь с судном или нет.

— Навряд ли, — повторил начальник порта, — не думаю. Я был и в трюме, и в капитанской каюте, и в рубке. Не думаю…

* * *

Запечнов вошел в кабинет начальника Таганрогской ЧК и остановился у дверей. Тарасов сидел за столом. Романов стоял у окна. Помолчали. Пауза затягивалась. Наконец Романов сказал:

— Судно, Запечнов, ушло. Час назад. В пустой след нас привели?

Запечнов взглянул на Романова, на Тарасова, вновь на Романова, но промолчал.

— Так в пустой след?! — еще раз сказал Романов. — И вот что, Запечнов. Я недаром интересовался там, в Пятихатках, любите ли вы коней… Говорили вы, что росли в Питере, что батюшка ваш заведовал гимназией… Скажите, в какой гимназии вас научили, как правильно и как неправильно ковать коней?.. В каком Питере вы научились вываживать жеребцов?

Следователь сдерживал себя, но у него все клокотало внутри. Год назад он ходил в сабельную атаку. И вот такие же холеные барские лица видел он перед собой. В беге пластались кони, гремели выстрелы…

— Виляете, Запечнов, — сказал он, — мелко виляете. Шкодить умеете, а отвечать кишка тонка…

Романов на мгновение замолчал. Затем сказал:

— Приходилось, слышал, много болтаете вы, баре, об офицерской чести… Красивые слова… А когда к расчету строиться, как крысы лезете в нору…

У Запечнова дрогнул на щеке мускул. Запрыгала, задергалась бровь.

— Судно не могло уйти, — сказал он, — а если оно и ушло, капитан «Атланта» в Таганроге. Он ждет меня с письмом. Без этого письма он… Капитан в Таганроге, — повторил он уверенно.

— Кто писал письмо капитану? — быстро спросил следователь.

— Этого я не знаю! Честное слово, — заторопился офицер.

— Бросьте, Запечнов. Опять заговорили о чести! Видно, это у вас в поговорку вошло, для связи слов употребляете, — усмехнулся Романов. — Ладно. Пошли. На последнюю проверку пошли, господин офицер!

* * *

С вечера крепкими засовами запирались в Таганроге подъезды домов, наглухо ставнями заставлялись окна.

Из Курска, Орла, Харькова, из многих-многих городов Центральной России вырвало и унесло дельцов всякого рода, проходимцев. Ехали в теплушках, на полках, под полками, на крышах, на тормозных площадках. Везли рвань и добро, прятали, скрывали… Торопились, спешили, а в Таганроге — стоп! Дальше не поедешь. Море. Черная пена оседала в приморских городах.

Двое шли по переулку. Ночь темна. Шли молча. Только сапоги стучали по мостовой. Перешли центральную улицу, свернули на Гимназическую. Прошли еще с квартал, остановились у дома. Ни одно окно не светило в старом купеческом особняке.

Тот, что был пониже ростом и поуже в плечах, шагнул к дверям и постучал легко, чуть слышно. Дверь сразу же открылась. За дверью, видно, ждали этого стука. На мостовую упал жиденький свет свечи, и дверь приотворилась. Лязгнул засов.

— Проходите, — сказал кто-то из полумрака коридора, — прямо и направо.

Тот, что стучал, шагнул первым. Сказал:

— У вас хоть глаз коли темно.

Ему не ответили. Дверь из комнаты распахнулась. И сразу стало светло, В комнате горела яркая лампа.

— Вы что, не один, Запечнов? — спросил уже другой голос, властный и требовательный.

И, еще не видя того, кто говорил, Романов подумал, что это и есть капитан «Атланта». Так мог говорить только тот, кто командовал.

— Это преданный нам человек, — сказал Запечнов. — В прошлом мой вестовой..

— Вы будете строго наказаны, сотник Запечнов, за нарушение дисциплины. Пройдите в комнату.

Дверь закрылась, и в коридоре вновь стало темно. Романов чуть переступил с ноги на ногу и сразу же услышал, как за спиной у дверей скрипнул под чьими-то сапогами пол.