Искатель, 1966 № 04 - [32]

Нет, конечно, она не опоздала. Когда мужчина и женщина два или три раза продефилировали мимо нас, я повел ее туда, где рабочие уже не снимали трамвайный путь, а где теперь была пустынная площадь, обсаженная вокруг молоденькими липками.

Вести ее не составляло никакого труда, хотя она шагала в другую сторону и даже иногда куда-то бежала.

Пусть себе бежит — она все равно рядом со мной и повторяет один и тот же надоевший вопрос.

— Занято, — сказал кто-то прямо мне в ухо, и тот, кто сидел в углу автомобиля, повернул ко мне свое лицо.

Это была женщина.

Мы перебежали площадь, а после бежала только она, а я медленно шел рядом, крепко держа ее за руку, чтобы не повторять всю эту идиотскую историю со свиданием на мосту.

Солнце было еще высоко, а мы оказались на набережной и двигались в сторону парка.

Колесо обозрения, переполненное весело визжавшими детишками, пока не крутилось. Оно совсем не крутилось, а контролер впускал одну группу ребят и выпускал другую — тех, которые уже получили удовольствие. Было удивительно смотреть на их счастливые возбужденные лица и на то, как они рассказывали о своих впечатлениях родителям. Только колесо продолжало стоять на месте, а поток ребят не прекращался.

Где я видел ту женщину, сидевшую в такси? И когда же завертится это колесо?

А она рассмеялась рядом со мной и опять спросила:

— Я не опоздала?

Качели почему-то в половине шестого не пользуются успехом, хотя и качаются пустые. А одна ладья застыла в высоко поднятом положении с одним-единственным пассажиром, тем самым, которого я видел все в том же идиотском такси.

Несколько лодок на реке плавали боком, то приближаясь, то удаляясь друг от друга. Это было похоже на странный танец, и исполнять его, по-видимому, было нетрудно, потому что течение реки прекратилось, и лодки всегда могли остановиться в любом месте. Для этого не нужно быть искусным гребцом, а стоило только поднять одно весло, а другим грести, как вон тот дядя с бородой, или опустить оба весла в воду, как та девушка в синем купальнике, или просто лежать на дне лодки и ровным счетом ничего не делать…

А когда она поднялась со дна лодки, у меня мелькнула мысль, что пора прекратить это и идти дальше. Я еще крепче стиснул ее руку, и тогда мы оказались уже не в парке, а на другой его стороне, на лугу.

Я знал, что сейчас все еще половина шестого и торопиться некуда. Она несколько раз пробежала мимо меня, хотя я все еще держал ее за руку, а потом мне пришлось идти обратно в парк и буквально вытаскивать ее из этой дурацкой лодки — нельзя же без конца лежать на дне, тем более что оно сырое и легко можно простудиться…

Ветра не было, но верхушки некоторых деревьев гнулись в разные стороны.

За лугом виднелись камышовые заросли, а там начиналось озеро, куда впадала река.

Конечно, для того чтобы добраться до озера, не нужно было хлюпать по воде среди камышей, тем более что она бежала впереди, по тропинке, которая образовалась после того, как прошел я. Один раз она оказалась в самом начале камышовых зарослей, когда мы уже их прошли насквозь.

Один раз мне стало очень смешно, когда она без всякой причины появлялась то тут, то там, — Горгадзе, конечно, все перепутал, потому что нет ничего смешнее, чем события, которые совершаются вне времени. Их можно назвать событиями лишь с некоторой натяжкой, потому что они происходят как попало. Река давно перестала течь, а лодки продолжали свой медленный танец, и она часто оказывалась в лодке, или в такси, или на качелях.

Мысли перескакивали с одной на другую, и в этом ничего не было удивительного. Они просто следовали за веселым калейдоскопом событий, а события могли быть какими угодно и совершаться в любом порядке.

Вот и сейчас она бежит по теплому песку, хотя я догонял ее еще раньше и не отпускал ее руку.

Если бы не это неподвижное колесо обозрения и не этот непрерывно обновляющийся поток детей, мы бы давно обошли камыши! Наверное, колесо так и не завертится, потому что лодки на реке все время плавают только боком и течения совсем нет…

Я подумал, что ей действительно не следовало лежать на дне сырой лодки и тратить деньги на такси, чтобы вовремя попасть на мост. Она доехала до моста, а пришла ко мне с противоположной стороны и, значит, ничего не выиграла. Ведь часьы все равно, как и теперь, показывают полшестого.

Но у нее, вероятно, было свободное время и для качелей и для лодки, и вообще, может быть, она в половине шестого выходная.

Горгадзе мог бы меня предупредить, что когда начнет работать стробоскоп времени, то не нужно ломиться в занятое такси, а после держать ее крепко за руку, когда машина уже тронулась.

Когда мы уже в третий или четвертый раз пробирались сквозь камыши, я начал подозревать, что вся эта прогулка к неподвижному озеру ровным счетом ничего не значит по сравнению с колесом обозрения. Нам приходилось к нему возвращаться снова и снова, чтобы после удивляться качелям и лодкам на реке.

А озеро как озеро. Оно всегда такое. В него впадает река, а само оно никуда не течет.

На нем нет волн, над ним не веет ветер, и вообще здесь очень пустынно и грустно.

Она вытянулась на теплом песке и положила голову мне на колени. Но это только показалось, потому что в действительности она по-прежнему пятилась назад, а я оказался впереди нее и помчался что есть мочи к мосту, чтобы не оповдать на свидание.