Искатель, 1965 № 05 - [20]

После этого Ленц перешел в наступление. Первый его ход был предельно прост. Он изложил подготовленный им план пропагандистской кампании в общенациональном масштабе — так какая-нибудь фирма предупреждает своих конкурентов. План был разработан до последних мелочей. Тут было все: радио, телевидение, порочащие выступления, инспирированные статьи в газетах и журналах, «гражданские комитеты», а самое главное — активное распространение слухов и бомбардировка конгресса «письмами избирателей». Любой бизнесмен по собственному опыту знал, что это такое. Цель кампании была одна: сделать из аризонского реактора жупел, но вызвать не панику, а ярость обезумевших обывателей, направить ее против совета директоров и добиться от Комиссии по атомной энергии решения о немедленной переброске Большой Бомбы в космос.

— Это шантаж! Мы заткнем вам рот!

— Вряд ли, — вежливо возразил Ленц. — Вы можете только закрыть нам доступ в некоторые газеты. Вам не удастся нас изолировать.

Страсти разгорались, и Диксон вынужден был призвать совет к порядку.

— Доктор Лоренц, — сказал он, путая имя и с трудом сдерживая собственную ярость, — вы хотите выставить нас эдакими кровожадными злодеями, думающими только о собственной выгоде и готовыми ради этого пожертвовать тысячами жизней. Но вы знаете, это не так: нас с вами разделяет только разница во мнениях.

— Но вы сами понимаете, что в глазах широкой публики вы будете выглядеть злонамеренными преступниками. А что касается разницы во мнениях, то ни вы и никто из вас вообще ничего не смыслят в атомной физике, а потому ваше мнение в счет не идет.

Единственное, что мне еще неясно, — продолжал он, — так это, кто кого опередит: конгресс, лишив вас прав, или разъяренная публика, которая разнесет на куски ваш драгоценный реактор!

И прежде чем они успели сформулировать достаточно продуманный ответ, прежде чем их бессильная злоба перешла в холодное упрямство, Ленц предложил им свой гамбит. Он ознакомил их с другим планом пропагандистской кампании, прямо противоположным первому.

Теперь речь шла не о том, чтобы свергнуть совет директоров, а о том, чтобы его возвеличить. Техника осталась прежней: выступления и тонко построенные статьи, полные глубокого человеческого интереса к деятельности компании, которая на сей раз будет представлена как мощное предприятие, управляемое бескорыстными патриотами и мудрыми представителями делового мира, пекущимися о благе страны. В нужный момент будет обнародовано открытие Харпера — Эриксона, но не как почти случайный результат личной инициативы двух молодых инженеров, а как плод многолетних систематических изысканий, проводившихся в соответствии с неизменной политикой совета директоров, человеколюбивой политикой, обусловленной их твердой решимостью избавить навсегда от угрозы атомного взрыва даже безлюдную пустыню Аризоны. Об опасности нависшей катастрофы не будет даже упомянуто.

Ленц обрабатывал их со всех сторон. Он долго распространялся о бесконечной признательности благодарного человечества. Он взывал к их благородству и, незаметно передергивая карты, внушал им, что они настоящие герои. Он беззастенчиво играл на самых сокровенных инстинктах представителей рода человеческого, для которых всегда приятно одобрение себе подобных, даже если оно незаслуженно.

И каждой минутой он выигрывал драгоценное время. Он перебирал одно за другим самые веские возражения, убеждал одного за другим самых твердолобых. Он был мягок с одними и жесток с другими, играя на личных интересах каждого. Для чувствительных, религиозных отцов семейств он еще раз, не жалея красок, обрисовал страдания, смерть и разрушения, которые могли последовать из-за их слепой веры в бездоказательные и весьма рискованные допущения дестрейевской теории. И сразу же вслед за этим он в самом радужном свете набросал картину счастливого мира, освобожденного от страха и полностью обеспеченного безопасной энергией, картину «золотого века», который они создадут ценой ничтожной уступки.

И великий психолог выиграл. Они сдались не все сразу, все-таки создали комитет для изучения возможности запуска большого реактора в космос. Ленц умело подсказывал имена, и Диксон утверждал их, вовсе не потому, что был с ним согласен. Но он был захвачен врасплох и, не находя достаточного повода для отвода того или иного кандидата, просто боялся испортить отношения с коллегами. А уж Ленц позаботился о том, чтобы в комитет вошли все его сторонники.

О предполагавшейся отставке Кинга никто даже не заговаривал. Ленц был уверен, что никто и не заговорит.

Ленц выиграл, но дел впереди было невпроворот. Первые дни после победы Кинг воспрянул, надеясь, что он будет избавлен от убийственного постоянного страха и ответственности. Надежды его рухнули, когда ему любезно предложили в дополнение к прежним взять на себя новые обязанности. Харпер и Эриксон были откомандированы в распоряжение Годдардского центра. Там они вместе с ракетчиками должны были проектировать корабль для вывода на орбиту Большой Бомбы.

Когда возбуждение первого периода после победы прошло, даже перспектива остановки реактора и его перемещения в космос не смогла спасти Кинга от вполне естественной реакции. Он мог только следить за своей Большой Бомбой и ждать, пока инженеры из Годдардского центра не справятся со всеми проблемами и не построят подходящий для реактора космический корабль.